Он покачал головой.

– Врешь и не краснеешь.

– Стараюсь. А теперь, пропусти? – ударив о дверной косяк, Пит все же отступил.

– Это ещё не конец, – шепот в щель, и дверь закрылась.

Это и вправду не конец, это только начало.

====== Часть I. Трибуты. IX ======

Бывает – проснешься, как птица,

крылатой пружиной на взводе,

и хочется жить и трудиться;

но к завтраку это проходит.

И. М. Губерман

Просыпаюсь рано, в окно только начинают осторожно прокрадываться первые солнечные лучи, но не смотря на явный недосып, голова легкая, да и настроение, нет, не хорошее, а вдохновленное. С таким настроением можно горы свернуть, если хватит сил на то, чтобы оторвать голову от подушки.

Наскоро умывшись, заплела косу, и уже хотела стребовать со шкафа очередное платье, но заметила на тумбочке стопку одежды. Надеваю черный джинсы, бордовую тунику с длинными рукавами и удобные кожаные туфли и спешу в столовую.

Стол представляет собой самую пеструю палитру съестного. Глаза перебегают от одного деликатеса к другому, пока не утыкаются в арбуз.

Моя прелесть…

Уже месяц хожу мимо овощного отдела с закрытыми глазами, прекрасно зная, что если увижу, не удержусь и куплю, несмотря на то, что он незрелый и невкусный. А здесь он красный, сочный…

Я подхватила ломтик и кинула его в рот.

…и офигительно вкусный.

Беру блюдо арбуза и усаживаюсь поудобнее на подоконник, наблюдать за рассветом.

К появлению в столовой Пита и Хеймитча, я уже с трудом запихиваю в себя последние куски моей любимой ягоды и начинаю задумываться о том, что надо бы уточнить где в тренировочной зале размещен старый белый друг.

Я присаживаюсь вместе с ними за стол, желаю приятного аппетита и начинаю с неизвестно откуда взявшимся аппетитом уплетать оладушки с вишневым джемом. Ужас, я столько ела в последний раз первого января, и то только потому что сестре тараканы подсунули такую мысль: если новый год начинается первого января, то и праздновать надо первого января. Папе повезло, он тогда работал, а мне пришлось весь день проходить голодной, и это было неимоверно трудно, учитывая, что я все готовила, а Алинка внимательно наблюдала за каждым моим движением, чтобы я не съела чего-нибудь ненароком. К концу декабря я уже хотела её на поединок вызвать за право съесть не прошедший терку кончик от морковки. Это было трудно. Зато какой кайф был в двенадцать ноль одну, когда я почувствовала у себя на языке кусочки колбасы и картофеля, щедро намазанные майонезом.

Наконец Хеймитч со вздохом отодвигает очередную опустошенную тарелку, заливает в себя что-то из черной матовой фляжки и обращается к нам.

– Итак, приступим к делу. Во-первых, как вас готовить вместе или порознь?

– Вместе, – пожимаю плечами я и бросаю взгляд на Пита. – У нас же нет друг от друга секретов?

– У меня, – выделил он, – секретов нет.

– И отличненько…

– С этим разобрались, – кивает Хеймитч. – Теперь мне нужно получить представление о том, что вы умеете.

– Я ничего, – ну, ну… Знаем мы ваше ничего. Хотя, кто я такая, чтобы лезть в чужие тайны? – Разве что хлеб испечь придётся.

– К сожалению, не придется.

А почему собственно нет? Что там для этого хлеба нужно? Вода и мука. Воды там, не навалом конечно, но хватает, а мука – это не проблема. Там же огромное злаковое поле, насобирал злаков и перемолол. Потом зажег костер, обложил камнями, и положил тесто на камни. Худо-бедно, но хлеб получить можно.

– Китнисс!!

– А! Что?

– Я спросил, что ты умеешь?

– Эм… – Нет, врать-то я умею, но… А, да ладно, он же все равно проверять не будет. – Из лука стреляю.

– Хорошо?

– Выше среднего.

Если учесть, что примерно семьдесят процентов жителей планеты Земля не держали лук в руках, а десять процентов вообще не знают, что это такое, то я даже и не соврала.

– Потрясающе! – не соглашается Пит. Да что ж ему все неймется? Лучше бы раскрытием своих способностей занялся Мистер-я-умею-только-печь-пироги. – Она отстреливает белок так же хорошо, как маленькие девочки собирают цветы для венка. И каждый раз попадает им прямо…

– Хватит, Пит! – прерываю я. – Хватит лезть не в свое дело! Иначе я тебе сейчас что-нибудь отстрелю!

Я откинулась на спинку стула. Пит и Хеймитч несколько удивленно и озадаченно на меня посмотрели.

Я не знаю почему вспылила. То ли это из-за переполнения мочевого пузыря, то ли из-за волнения перед тренировкой и моим возможным разоблачением, но я раздражена. Меня бесит все. От безупречно отглаженной рубашки ментора до милых ямочек на щеках Пита. Бесит. Очень.

– Так. Ладно. Со всем этим можно и потом разобраться. Сейчас стратегия одна. Постарайтесь выучиться чему-то новому, походите на групповые тренировки: побросайте копья, помашите булавами, научитесь вязать узлы. А то, что умеете лучше всего, приберегите для индивидуальных показов. Все ясно?

Кивнула. Пит тоже.

Куда уж… Яснее некуда. Интересно, а если я спою членам жюри, они смогут мне хотя бы четверочку поставить?

– Последнее. На людях держаться вместе и во всем помогать друг другу! – я-то не удивилась, а Пит начинает возражать, и Хеймитч ударяет кулаком по столу. – Во всем! И это не обсуждается! Теперь убирайтесь! В десять Эффи будет ждать вас у лифта.

– Готова? – Прошептал Пит, зайдя в лифт. Проглотила маленький кусочек от огромного кома, застрявшего в горле и покачала головой.