Шрифт:
Воспоминания дохнули застарелым ужасом.
…Так же темно и холодно. Генри Бофорт, в очередной раз не добившись от нее признания ни в ереси, ни в сношении в дьяволом, встает, чтобы уйти из ее камеры. Застывшее лицо самую малость искажается - то ли ухмылкой, то ли намеком. Но Жанне хватает понять его недовольство и ее наказание - дверь камеры не закрывается. Шаркающие шаги гаснут. Может, сбежать? Двое стражников врываются в ее камеру и она сгибается от удара в живот. “Скажи кардиналу Винчестеру, что он хочет”, - шепчет один. Другой закидывает Жанне голову и тем же жестом, как и король гоблинов, проводит по ее щеке. “А то придется сношаться с нами вместо дьявола”. Жанна дергается, и кричит, кричит… Видимо, лишается сознания. А приказа насиловать у англичан не было.
Жанна в настоящем вздрогнула от ужаса и отвращения, дернулась, но никак не могла отвернуть лицо.
«Увы, Жанна, орки и гоблины — чистое зло!» — вспомнила она слова Элронда.
И теперь, глядя в узкие бездонные глаза их короля, она осознала смысл слов владыки Ривенделла…
«Они могут только уничтожать красоту и добро, разрушать хорошее, мучить и издеваться, особенно над теми, кто беззащитен и слаб. Они… не-люди! Они убивают мужчин исподтишка, насилуют женщин, вспарывают животы детям, разбивая младенцам головы о стены… Ничего не создают, лишь орудия пыток и мучений…»
В глазах короля гоблинов Жанна видела бесконечную череду никому не нужных рождений — поколения существ, влачащих жизнь во мраке гор, отягощенных тьмою, тех, кому ненавистен и невыносим дневной свет… Перед ее мысленным взором раскрылись лабиринты узких кривых ходов, прорытых во чреве горы, укромные темные норы, все их мерзкие делишки и гнусные маленькие секреты…
Король гоблинов прищурился и вовсе прикрыл глаза ладонью, словно луч солнца обжег роговицу. Но тут же снова склонился к Жанне:
— Ты ни о чем не хочешь попросить меня, пока мы не начали?
Жанна улыбнулась. Не так давно Владыка Элронд спрашивал ее об этом же.
— От тебя - мне ничего не нужно.
Гоблин поморщился, будто утратив к ней интерес.
— Я передумал. На костер ее! И убейте уже их короля.
«А я думала, что меня нельзя сжечь дважды!» - отвращение выжгло в Жанне страх, оставив бесшабашное отчаянное веселье. Жанна шагнула навстречу королю - вырвать меч.
Торин крикнул, и Жанна обернулась. Он сбросил повисших на нем врагов и рванулся к девушке. Но его тут же снова повалили на спину. Кривой ятаган уже взлетел над гномом, как вдруг все факелы и костер разом погасли. Гоблины растерялись, и Жанна почувствовала, что хватка их ослабла.
В углу залы возникло белое свечение. Маг появился! Но ни гномы, ни гоблины не обращали на него никакого внимания. А тот воздел посох и с резким выдохом опустил его. Пламя вновь вспыхнуло посреди пещеры, синим столбом ринулось к самому потолку и взорвалось ослепительным белым сиянием. Вскипевшие в огне брызги рассыпались жаркими искрами, они обжигали гоблинов, заставляя их корчиться, кататься по полу, в неистовстве бросаться друг на друга…
Гэндальф протянул руку и легким движением послал меч вперед. Повинуясь магической воле, тот устремился к Верховному Гоблину, все ускоряя движение, пока не вонзился в его грудь. Тот успел только в недоумении взглянуть на светящийся красным и синим клинок, пригвоздивший его к трону из искореженного металла. Гэндальф резко крутнул кистью — лезвие повернулось в черном сердце, разрывая плоть, отнимая остатки жизни. Темная кровь потоком хлынула из раны, пульсируя вслед за ударами сердца, все медленнее и медленнее. Король гоблинов, судорожно дергаясь и кашляя, свесил голову, руки, цепляющиеся за Гламдринг, бессильно повисли, злые черные глаза подернулись пеленой… Корона с глухим стуком упала на пол и покатилась к костру. Клинок же, насытившись вражеской кровью, посветлел и затих.
Ничто в Жанне не дрогнуло при виде смерти короля гоблинов. Она не испытала ни скорби, ни жалости, которые раньше преследовали ее на полях сражений при виде мертвых тел англичан. Не глядя больше на отвратительный труп, она кинулась к пленнику.
Гэндальф, уже вытащив меч, освобождал отряд — клинок резал оковы, как масло. Гномы быстро разобрали оружие.
— А с этим что делать? — Торин смотрел на девушку, хлопотавшую возле незнакомца.
Та тщетно пыталась размотать тяжелые цепи, намертво впившиеся в мышцы — но их невозможно было снять, не изранив еще сильнее исстрадавшееся тело. Хлопала узника по щекам в попытках привести его в чувство, откидывала грязные спутанные пряди с некогда красивого лица…
— Вроде похож на эльфа, — сощурился Двалин, — хотя кто его знает?
— Нет, это человек, — прошептала Жанна, бросив отчаянный взгляд на гномов.
Двалин лишь покачал головой в ответ на ее безмолвную просьбу:
— Не понимаю, как он еще жив. Да у него все кости сломаны! Он не сможет идти.
— Не… надо, — прохрипел пленник, открыв глаза, показавшиеся черными ямами. — Убей… те меня…
Жанна, прижав пальцы ко рту, отступила. Двалин, отодвинув девушку, достал кинжал и глянул на Торина. Тот коротко кивнул. Жанна взглянула на них и отвернулась, до боли прикусив губу. Сжав руки и зажмурившись, начала шептать внезапно всплывшие в памяти слова молитвы о спасении души. Но тихий вскрик за спиной все равно услышала*.
— Торопитесь! — крикнул Гэндальф.
Среди обугленных трупов поскуливали выжившие.
Жанна была согласна. В глазах короля гоблинов она видела, какое множество подземных существ пряталось в бесконечных коридорах и тайных укрытиях.
— А где Бильбо? — спросила она у мага.
– Последний раз я видела его в пещере.
— Не волнуйся, Жанна, — уверенно улыбнулся Гэндальф. — Хоббит именно там, где он и должен быть. Бежим!
Они кинулись со всех ног.
Жанна с трудом выдерживала бешеный ритм, но ей приходилось поспевать за гномами. Маг указывал направление, они бегом пересекали то мрачные сырые коридоры, то хлипкие плетеные мостики над провалами. Внезапно из-за крутого поворота возле скалы над пропастью на них выскочила целая стая разъярённых гоблинов-воинов, все при оружии: с кривыми ятаганами, острыми ножами и крепкими дубинками.