И тут же засмущалась своих мыслей. То, что гномы крепкий народ, Жанна поняла давно, не единожды ткнувшись носом в грудь их короля или схватившись за его руку… Она отлично знала, какие литые мышцы скрыты под их доспехами и одеждой. И удивилась себе — почему-то она не ощутила обычного жгучего стыда при малейшем намеке на плотское. Ей было спокойно, словно понемногу отменялись запреты, которые возводили вокруг нее люди и она сама. В ее прошлом женщина считалась греховным созданием, лишенным души и всех человеческих прав. Чуть лучше собаки. В ее прошлом люди боялись своих чаяний и желаний, старались отделить их от себя, сковать, запереть и подальше выбросить ключ. А за то, что она смогла вырваться из уготованного ей круга… Жанна вздохнула, не став додумывать — слишком хорошо было здесь и сейчас.

От воды опять плеснуло смехом и брызгами, за камешек прилетела рыбешка. Она, широко разевая рот, трепетала всем телом, сверкала серебром чешуи и отчаянно била красным хвостом по желтому песку. Хоббит недовольно вскочил и отбросил ее далеко в воду. Потом почтенный эсквайр, далекий от всех этих развлечений, присел напротив девушки и, надеясь найти в ней сочувствие, принялся жаловаться на отвратительные манеры окружавших их гномов. Он ворчал и ворчал про то, как они любят болтать с набитым ртом, здороваются через раз, про их невоспитанность и неученость…

Жанна, сразу вспомнив своего епископа, вспылила и, откинувшись на камень, вытянула руку, почти упершись пальцем между глаз мистеру Бэггинсу:

— Дорогой мой Бильбо! В другом мире я знавала много существ с черными душами — мой язык не повернется назвать их людьми — которые обладали поистине изысканными манерами и были весьма воспитанны. И все же они не посчитали бы зазорным ложкой выковырять тебе глаз — потому лишь, что ты не так на них посмотрел! И заставили бы съесть его. Или отрубили бы тебе ножки, посчитав, что они своей волосатостью оскорбляют их чувство прекрасного.

Убрав указующий перст от переносицы хоббита, она дернула его за мохнатую пятку. Хоббит, округлив глаза, упал на спину и пополз от неё прочь, придя от своей собеседницы в ужас куда больший, чем до того — от гномов!

— Так что в следующий раз не суди об окружающим по манерам, а загляни в их сердца! — сердито добавила девушка. И тут же подумала, что первый раз назвала свой мир не-своим.

Бильбо задумчиво глядел на плавно текущую воду.

Сверху над камнем появилась довольная физиономия Кили с сияющими темными глазами, торчащими мокрыми волосами. Гном радостно плеснул из широких ладоней радугу сверкающих капель речной воды. Жанна счастливо рассмеялась, словно веселье гномов заразило ее.

Осмотрела себя и ужаснулась - омочить руки в сини Андуина явно было недостаточно.

– Пойдем, я покараулю, - смилостивился Кили.
– Там за поворотом еще мельче, и тебя никто не увидит.

Вдоволь накупавшись и обсохнув на теплом ветру, отряд решил двигаться дальше. Но надо было пересечь наконец широкую реку. Чуть подальше валуны создавали естественный проход над бурлящей стремниной. Жанна вслед за гномами осторожно ступила на первый камень и, поскользнувшись, с трудом удержала равновесие. Придерживая руку, она с опаской поглядывала на пенистые водовороты, огибающие плоские камни, что выдавались над водой совсем немного; кое-где кипящие волны захлестывали их. Торин, вздохнув, подошел к девушке сзади, легко поднял ее на руки, не слушая ее сердитых возражений, и, широко ступая с камня на камень, быстро перенес на другую сторону реки. И, кажется, перестал злиться. Жанна, решив, что в недопустимой слабости есть свои преимущества и побороть гнома она точно не сможет и почему-то не хочет, затихла. Даже не сразу вырвалась, когда Торин неторопливо опустил ее на землю.

Двалин схватил за шкирку взвизгнувшего хоббита, закинул его себе на загривок и легко пересек водную преграду следом за Королем-Под-Горой.

Они долго шли мимо бескрайних лугов и полей, пьянивших теплым и терпким ароматом цветущих трав середины лета. Пчелы громадных размеров устрашающе гудели и вились над пахучими соцветиями.

Наконец Гэндальф оглядел местность, кивнул головой, словно что-то решив для себя, и остановился. Он насупил седые брови, потребовав внимания:

— Мы идем в гости к оборотню. Его зовут Беорн, и он очень не любит гостей. Больше одного или двух — в редких случаях! — он не принимал никогда, и всегда это были желанные и званые гости. Попробуем схитрить, чтобы он не выгнал вас взашей, а встретил бы как добрых знакомых. Подходите по двое, пока я буду отвлекать его рассказом о наших приключениях. Первым со мной пойдет Бильбо.

Жанна почувствовала прикосновение к ладони и опустила глаза. Незаметно подкравшийся зверь, похожий на огромного волка с длинной шерстью, поднял широким лбом ее кисть.

Гномы вскинули оружие, но тут же опустили его после предостерегающего жеста мага.

Янтарные глаза с темным ободком по краю придавали морде, полный острых зубов, почти человеческое выражение. Тяжелые лапы зверя упирались в землю, чуткий нос вбирал в себя воздух, впитывал запахи, уши чуть шевелились на малейшие шорохи. При этом пес просто лучился доброжелательным интересом, разве что пушистым хвостом не вилял.

Девушка вгляделась в него… О, он любил приютившего его Хозяина. И, не желая огорчать того, кто ненавидел излишнее кровопролитие, давно не чуял запаха свежей крови и не слышал хруста костей на зубах. Ел, что дают, не привередничал. Присматривал за другими животными, не обижая их. Хотя некоторых ленивых упрямцев был бы рад и покусать за упругие бока. Но хватало грозного рыка, ощеренной морды и оскаленных зубов. С черным конем он дружил, на остальных дворовых обитателей поглядывал с легким пренебрежением. Хозяина боготворил и безмерно ревновал к Хозяйке, которую терпел, но считал равной. За их сыном приглядывал, как за балованным ребенком, требующим заботы и внимания.