Словно лежать было его желанием, а не вынужденной необходимостью.

В дверь просунулась гладко причесанная темноволосая голова с вплетенными в косу яркими лентами. Девочка явно старалась прихорошиться для визита, платье, очевидно, слишком богатое для неё, принадлежало раньше Лейле и было ушито по гораздо менее впечатляющей подростковой фигуре. Мидир вежливо кивнул, не стараясь быть более приветливым, чем при знакомстве — этак и правда можно вскружить человеческой девочке голову, что было сейчас ну совершенно ни к чему.

— Доброго дня, великодушный спаситель, — Тикки будто не замечала Лейлу, то ли нервничала, то ли наоборот, успокоилась до состояния несообразности слов и ситуаций. — Я благодарю вас за мое вызволение из темницы и нечеловеческое, — тут глаза её хитро блеснули, — милосердие, снисхождение и сочувствие.

Мидир кивнул, надеясь, что девчонка замолчит и уйдет, хотя где он успел проявить сочувствие или снисхождение, оставалось для него загадкой.

— Я знаю, нашей доброй хозяйке вы тоже когда-то помогли, мы могли бы вместе еще раз выразить свою благодарность, — совсем детские руки помяли подол, кажется, намекая.

Мидир подумал, что некоторые матушки не зря прячут от него своих дочерей на выданье — таких только силой и удержишь. Сами на шею вешаются, а порядочный ши потом виноват. Впрочем, что бы ни думали матушки и их дочери, на совсем юных дев Мидир ни в каком состоянии не бросался.

Особенно если девы мыслили себя матерыми интриганками и жаждали воспользоваться им во всех смыслах, в каких только сумеют.

Мидир, не уследив за лицом, насупился, Лейла, не удержавшись, фыркнула.

— Очень надеюсь, тебе никогда не понадобится такая помощь, Тикки, — отсмеявшись, сказала она.

— У вас были проблемы с браком, и господин Майлгуир вам помог, — самую малость с вызовом ответила настырная девчонка. — Я слышала!

— Я ошиблась в брачном договоре. Мужу показалось мало моего состояния. Он продавал меня. Судья отказался расторгнуть брак, — пожала плечами Лейла. И хоть всеми силами старалась показать, насколько ей это безразлично, взгляд ее потух. Мидир, не вставая, провел ладонью по ее руке. Тикки нахохлилась и протянула в раздумье:

— И… — кажется, прикидывала варианты. — Он заплатил вашему мужу и выкупил вас?

— Нет, — глянула сквозь опущенные ресницы самую малость повеселевшая Лейла.

— Обратился к другому судье?

Мидир закатил глаза: да за кого его тут принимают? Постарался, однако, не светить настроением, чутье подсказывало — если девчонка почует пренебрежение, бросится всеми силами доказывать, что это не так, она разумная и ценная, и так далее, и так далее… Переживать всю эпопею доказательства ему непонятно чего Мидир не собирался.

— Тоже нет! — зато Лейла развеселилась. Выпрямилась, уселась поудобнее, опираясь о задний бортик кровати, прогибая прекрасную спину и подаваясь навстречу девочке.

Рука Мидира перешла на соблазнительный изгиб, но покидать Лейлу отказывалась. Тикки смотрела на хозяйку так, словно готова была сожрать ее живьем. Недовольно спросила:

— Но что тогда? — на пробу вскинула глаза, полные слез.

Волчий король кое-как удержался от нотации, вместо этого предложив свой вариант, который не пришел в голову «матерой интриганке».

— Я забил ее мужа до смерти, — Мидир говорил нехотя, но с силой, лишь бы прекратить этот спектакль. — Голыми руками. И сделал бы это еще раз!

Лейла порозовела от признательности и поддержки, опустила глаза, не имея слов, чтобы выразить одно или другое, да и не желая плохо повлиять на подрастающую девочку, чтобы та не думала, будто избавляться от мужа — можно и нужно. Главное, с особой жестокостью.

Тикки попросту ахнула. Удивленно, хотя без отзвука ужаса, на который Мидир и рассчитывал.

— Как выйдешь отсюда, можешь донести на меня судье, — оскалился не особо приятно.

— Да как вы!.. — глаза ее заблестели. Мидир задрал бровь — первое удивление прошло, и, кажется, Тикки пребывала в обиде вперемешку с восхищением. Ни то ни другое ему не понравилось. — Да я никогда!.. — обратила взор на хозяйку и передумала: — Я бы никогда такое позволила!

Мидир бы поверил, если бы не настойчивое, неукротимое желание перебраться в Грезу. В сочетании с допущением жестокости, в том числе — крайней, что волчий король и сам не одобрял. Просто не хотелось марать об этого гада добрую сталь. Нет, Мидир ни на волчий волос не поверил!

— Упасть может каждый, — с расстановкой произнес Мидир, продолжая нежить Лейлу. Тикки замерла, хоть он говорил не для нее. — А вот подняться…

— Иди, Тикки, — промолвила Лейла тихо, повернула лицо и мимолетно коснулась губами тыльной стороны его ладони, которая уютно устроилась на ее плече. — Иди, девочка. Мой гость принял твою благодарность, но ему нужен покой.