Кроме Рагнара, там же обитали и Руфус с высокородным Патриком, то ли беспокоясь за себя, то ли защищая будущего короля галатов. Руфус, заработавший состояние на перепродаже рабов, был Мидиру особенно ненавистен.

Что делать с Рагнаром, становилось более-менее ясно, что делать с Джаредом, оставалось нерешенной проблемой. Племянник вел себя вежливо, на вопросы отвечал сдержанно, речам Мидира внимал с подозрением. Неохотно, но принял принял магическую защиту от зова по имени — и лишь тогда, когда Мидир пояснил, что в противном случае тревога за племянника будет ослаблять силы короля Нижнего мира. Джаред покрутил серебряную загогулину, очень серьезно заявил, что она похожа на единорога, который ест радугу и какает феечками, но все же надел ее поверх подвески, таящей изображение матери, что очень хотел и никак не мог подсмотреть Мидир. Потому что «отец запретил показывать ее», совершенным тоном старшего брата произнес Джаред.

Очень похоже, Мэрвин обращался с сыном как со взрослым. Спал мальчишка на спине, вытянув руки вдоль тела, на полу и на самой жесткой циновке, что смогла найти ему Лейла. Удобным это положение никак не назовешь, приучиться так спать может лишь тот, кому привязывали руки и строго наказывали за непослушание. Впрочем, его воспитание было разносторонним: Джаред мог процитировать кучу книг, в совершенстве владел тремя языками и прекрасно играл в фидхелл. Только драться не умел — и не хотел учиться. Мэрвиново отрицание всякого насилия…

— Черные всегда ходят первыми, — на днях развеселился племянник. — Неужели эту игру придумали ши?

— Ее усовершенствовал твой отец, — произнес Мидир и тут же пожалел об этом: Джаред сжал губы и помрачнел.

Для ежевечерней игры, хоть немного сближавшей их, Мидир стал выбираться в комнатушку Джареда, находящуюся в конце коридора, как только смог передвигаться без посторонней помощи. Волчьему королю казалось, Джареду уютнее пусть в чужом доме, но все же относительно своем помещении. Тикки, время от времени маячившую в проеме — в разных нарядах, бросающей на Мидира то призывный взгляд, то качающей бедром, волчий король старательно не замечал, и та уходила все более печальная. Огрызалась на Лейлу так, что однажды Мидир не удержался и заехал мелкой нахалке пятерней по упругой заднице, вызвав этим сердитый взгляд Лейлы, всегда защищающей «бедную девочку» и недовольство Джареда: «Ты же говорил, женщин не бьют!» «Именно», хмыкнул Мидир, и рыдающая Тикки умчалась к себе…

В этот раз мальчишка явно не ожидал появления Мидира.

Мидир с интересом пригляделся: племянник уминал что-то, явно вызывавшее в нем радость, несмотря ни на что. Голова с аккуратной шапочкой волос покачалась в стороны, и Мидир заглянул волчонку в лицо, чтобы убедиться — да, он зажмурился и наслаждается весь, от кончиков самодовольных ушек до не менее самодовольных пяток!

Волчий король снова перетек за спину Джареду и зашел так, как полагается, чтобы не напугать мальчишку. Погремел сапогами, покряхтел даже как человек: племянник закостенел спиной, притягивая с себе плошку, наполненную чем-то маленьким и красным.

— Здравствуй, Джаред, — Мидир дружелюбно склонил голову, — да будет благословенна эта пища и славен твой день.

— Благодарю тебя, — этикет мальчишка соблюдал неукоснительно.

— Правда, похоже, на аппетит ты и так не жалуешься, — Мидир изо всех сил старался не заглядывать в тарелку, но его разбирало любопытство.

— Никогда не жаловался! — носик высокомерно задрался вверх. — И это… — зыркнул исподлобья, подозрительно, ожидая, что Мидир будет смеяться. — Это же клубника…

— М-м? — Мидир редко давал себе труд разобраться в той траве, которой считал своим долгом пичкать его иногда Воган, а мясом из тарелки не пахло. Пахло какими-то сладкими цветами? Травой? Определению не поддавалось.

— Клубника! — произнес юный волк наставительно и хладнокровно, затем вытащил маленькую красную штуку из своей тарелки и бесстрашно протянул под нос любопытствующему Мидиру. — Вот! Это такая ягода, очень вкусная. И сладкая.

Волчий король с подозрением принюхался, оглядел джаредовы пальцы с бережно удерживаемым лакомством, стараясь не лизнуть и не смотреть излишне пристально: мальчику непросто давалось его спокойствие.

— Клубника? Какое невыдуманное название, правда похожа на клубень, — вспомнились овощи, перечищенные в детстве ведрами. — Это овощ? Тогда почему сладкий?

— Это не овощ, — Джаред поглядел так, что Мидир почувствовал себя тут младшим и оторопел от новизны ощущений. — Это же ягода!

Мидир обнюхал ягоду еще раз, а потом осторожно прихватил пальцами, стараясь не коснуться вздрогнувшего Джареда, покрутил и осторожно откусил.

Насколько он помнил, ягоды так и ели, не счищая кожуры, у этой больше похожей на кожицу. Джаред с любопытством наблюдал за сменой выражений лица, ожидая непонятно чего. Отравы в ягоде не было, особенного вкуса — тоже. О чем Мидир сразу мальчику и сказал:

— Жаль, Джаред, но мне в этой ягоде понравился только цвет. Как сырое мясо!

На что малец удивил волчьего короля, заявив:

— Да, папа тоже не любит… любил ягоды. Хотя не ел ни рыбы, ни мяса, только угощал гостей. А мне нравится. Бабушка всегда меня угощала.

И опустил нос в тарелку с самым независимым видом. Очень грустным и очень независимым. Бабушка, как помнил волчий король по рассказам Джареда, умерла несколько лет назад и оставалась одним из самых светлых воспоминаний.