Потом дверь что-то вынесло вместе со стеной, и Унна увидела зверя. Громадного черного волка с окровавленной мордой и лапами.

— Прости, я не хотел, я не виноват! — кинулся ему в ноги дрожащий Патрик. Зверь махнул лапой — легко, мягко, бесшумно — грузный Патрик отлетел прочь и замер у стены. Под телом начала растекаться темная лужа, и Унна еле сдержала тошноту.

Рагнар дернул за ручку двери позади себя. Раз, другой…

— Открой, тварь! Открой же, ты обещал защиту!

Но дверь не открывалась, и Рагнар обернулся, удерживая Унну.

— Ее! Ее возьми, это она виновата — она дочь Алистера! Это с его разрешения убили Мэрвина! Убей ее — убьешь его!

Кажется, Унна умерла уже сейчас. Слишком похоже было на правду обвинение Рагнара. Она застыла, а глупый Сердик, все еще с сумкой, берегущей книжку, бросился наперерез зверю. И вот его Унна пожалела.

Зверь втянул воздух, сверкнул глазами и оттолкнул лапой Сердика на Унну. Живого!

Рагнар дрожащими руками выставил вперед сверкающее лезвие ножа.

— Он заговоренный! Стоит только дотронуться — и ты погибнешь, демон!

Зверь растянул пасть. Улыбнулся?.. Челюсти с хрустом перекусили металл.

Рагнара страх корежил, всякая красота с него сошла, а вот глупый лохматый Седрик, трясущийся от страха, но все еще закрывающий Унну собой от зверя, показался прекрасным.

Очертания зверя с окровавленной мордой поплыли, и Унна уже решила, что теряет сознание, но туманные контуры волка перетекли в очертания человека. Или — не совсем человека, потому что он был нечеловечески прекрасен — и слишком страшен.

— Мэрвин. Вейсиль.

Слова фейри дошли до сердца и пронизали холодом. Луна сверкнула серебром на двух взметнувшихся клинках… Унна решила, что ее все же убьют, и зажмурилась. Открыла глаза от странного стука, увидела мяч под ногами, а потом потеряла сознание: отрубленная голова Рагнара подкатилась к ее ногам.

***

Мидир оставил дочь Алистера на попечение рыжего мальчишки, ненамного старше Джареда.

И осторожно зашел туда, где полыхала серая аура, куда так рвался Рагнар в ожидании помощи, где полыхала серая аура того, кто соткал паутину для Рагнара.

Первая ловушка была на входе. Мидир упал навзничь, решив пропустить стрелы, а не ловить их. На третьем шаге запахло ядом — видимо, сработало что-то в полу. Не вдыхать — проще всего, а еще лучше закрыть глаза — и можно легко провалиться в яму, полную зло глядящих на пришельца копий. Могло сработать для простого жителя Нижнего мира.

Защита сдавливала грудь, мешала пройти — очень хорошая магическая защита для всех ши, кроме короля Нижнего мира.

Обернуться зверем, прыгнуть вперед, желая порвать закутавшуюся в серый плащ фигуру… и поймать лишь воздух.

В серой комнате никого не оказалось. Это было странным и неприятным — то создание, что чуть было не убило волка, чей запах ощущался в воздухе, а дух — во всей интриге, то ли пропал, то ли успел удрать.

Зато место эта серая тварь выбрала идеальное. Скручивающаяся сила захватила короля нижнего мира, опустила в Светлые земли… и вытолкнула в дом Лейлы, объятый пламенем.

— Джаред! — яростно закричал Мидир, не ощущая племянника ни живым ни мертвым.

========== Глава 8. Осенние пожары ==========

Осень покрыла золотом поля, багровым пламенем опалила клены… Время, когда стихают яростные порывы лета, но мир полон неги и спокойствия… Фелан, перебирая в руках подарок для жены — льдистую накидку хозяйка дома — снова думал о том, что, не следовало ему следовать за своим желанием и сразу по приезду мчаться к Лейле. Тем более, она всегда стремилась сама приходить к нему, и не желала, чтобы пятилетний Коранн узнал о ее работе.

Пусть ее работа и заключалась лишь в присмотре и наведении порядка в женском доме.

То Фелану казалось, что жена немного оттаяла, то она вновь затворялась в свою ледяную скорлупку, которая словно навсегда приросла к ней. Он был счастлив тем малым, что перепадало ему, но все же отчаянно надеялся на большее.

Сердце давило, и теплый ветер переплетался с тревожным запахом гари…

И, что неприятности его ожидают в Манчинге, и неприятности крупные, Фелан понял еще на въезде. Дом для Лейлы и Коранна был оплачен далеко не полностью, и Фелан всегда соглашался лишь на дальние и дорогие путешествия. Слух об обозе с диковинками из дальних стран всегда бежал раньше их, вот и теперь уже на въезде в столицу их просили продать то одно, то другое.