Мидир хотел оскорбиться, но в чем-то женщина была права. Да и устрашать можно по-разному. Но это дело грядущего, а пока следовало ответить гостеприимной хозяйке.

— Я поклялся Джареду наказать лишь виновных, — ровно произнес Мидир. — Начнешь убивать каждого подонка — галатов не останется, — многозначительно помолчал, подождал, чтобы Лейла набрала в грудь воздуха для нового отбривающего ответа насчет рек крови, нервирующих жителей пуще прочего, и договорил медленно, веско, совершенно серьезно. — Хотя иногда жизнь страшнее смерти.

— Ты прав, — отрешенно произнесла Лейла. — Иногда сама жизнь становится наказанием.

Молчание повисло в воздухе, словно неблагая завеса: каждому было, что вспомнить о своей жизни. Мидир отгонял воспоминания об уходе Мэрвина, безумии отца и объятом лихорадкой Благом Дворе. Начало правления далось волчьему королю совсем не просто. В основном потому, что Советник Джаретта оказался честолюбивым властолюбцем, мечтающим о троне. И пока молодой Мидир выяснял, кто настолько волшебно ставит ему палки в колеса, успел наворотить дел.

И с тех пор, как голова властолюбца прокатилась по примятой хвое дуэльной площадки, должность Советника Благого Двора была упразднена. Мидир счел, что лучше никакого Советника, чем такой. Убить его оказалось сложно. Повторять опыт молодой, зверски юный тогда король не жаждал.

Пока молчание не стало вовсе тягостным, Мидир поспешил его нарушить, благо пришла толковая идея:

— Скажи, Лейла… — покачал головой, понимая, что рыжая красавица погрязла в омуте своего беспросветного прошлого, махнул рукой, привлекая внимание вернее и призывая к себе.

— Да, мой хороший? — с радостью вынырнула, подсела рядом, обхватила его кисть своими руками, прижала к груди, отгораживаясь от видений живым теплом. И готовностью помочь.

— Та легенда о судье, который нарушил истинную правду и получил клеймо на щеке… — Мидир не был уверен, что Лейла знакома с преданием, но понадеялся и не ошибся. Не зря, похоже, муж привозил в качестве гостинцев книги!

— Ей бы поверили, Майлгуир! — голос дрогнул, всхлипнула, не удержала слез Лейла. — Ты знаешь… Мало того, что он просто отказал мне! Он дал почувствовать себя никем! Ничтожеством, не заслуживающей ни истинной правды, ни справедливости, — сердито смахнула слезы, не желая вспоминать, но не в состоянии забыть. — Может, поэтому я купила этот дом… Чтобы девочки были под защитой.

— Ты умница, — потерся носом о ее нос Мидир, удивляя, заставляя забавно распахнуть глаза и ойкнуть, — и красавица! И вполне заслуживаешь хорошего мужа и прекрасного сына, — уже наставительно. Волчий король нюхом чуял её беспокойство, а в недоговоренностях и жестах отвергнутую или отвергаемую возможность любви. Лейла отдавала ему тело, но не сердце.

Что, разумеется, Мидира только радовало.

— Поверь, ведь это тебе говорит не простой смертный! — глаза на момент пожелтели, рука сжала по-прежнему придерживающие пальцы Лейлы. — А бог подземного мира! Знаток законов, слов и свобод! Главный судья!

И Лейла наконец рассмеялась. Похоже, не поверила, что бог. Ну и пусть её, правда. Мидир улыбнулся, чтобы все сошло за шутку. Улыбка, однако, незаметно преобразилась в оскал:

— А с местными исполнителями, позабывшими о божественной правде, я разберусь.

***

Ветки скребли по ставням, за окнами шумел ветер, завывая временами, как будто кто-то плакал. Судья успел проклясть весну и дрянную погоду, вечных просителей и дикие предрассудки, которые вбивала ему давным-давно бабка — про бессмертных ши, истинную правду, неупокоенные души ждущих справедливости, огненные буквы приговоров Главного Судьи — когда пламя взметнулось и погасло. Алистер прикрутил фитиль и поежился.

Потусторонний, больной свет луны пробивался неясным сиянием в отсутствие теплого огня лампы, наводил на мысли о мертвецах, скребущих лапах, страшных черных когтях. Ах нет, показалось, всего лишь ветка!

Стук сердца отдавался по всему телу, Алистер постарался вспомнить, что он давно не дитя, не мальчишка, жмущийся к теплому боку бабушки, а большой человек, судья. Надо мыслить разумно!

Надо будет приказать выпороть негодного слугу. В постели опять зябко, наверняка, по его вине! Не заснуть, хоть два, хоть три меховых одеяла! И занавеси стоит задергивать лучше!

Нет, надо же, какие мерзкие мысли и жуткие тени порождает всего-то навсего не вовремя проехавшаяся по окну ветка! Он тут уже себе напридумывал! Стоило бы просто встать и распахнуть створки, убрать те пять длинных, острых на вид веточек, что настойчиво скребут по раме… Даже в отсутствие ветра.

Привидится же такое! Наверняка, виноват нерадивый слуга! И недобросовестный садовник! Ветки давно пора подрезать и устроить показательную порку! А ещё этот холод, прихватывающий за ноги не хуже пальцев мертвеца. Ох, гнать-гнать подобные мысли. Ноги, впрочем, подтянулись будто сами. От окна донесся новый скрип и шорох, переходящий в постукивание.