– Это имя. Одного из Бывших Богов, а что, Вам оно неприятно?

– Да, неприятно, – он помолчал. – Нет, не то, чтобы противное или страховитое какое, нет – царапает оно здесь! – он скомкал рубаху на своей груди. – Никак не вспомню!

Досадливо махнув рукой, он снова пошел к столбам, задирая голову вверх, и разглядывая живое покрывало.

– Ладно, не до того сейчас. Пчелы мои смотрят за всем, что на острову деется, так вот, вороги ваши шибко суетятся: вокруг острова поднялась волна стоячая. Высотою с колокольню будет, на берегу полоса огня неугасимого, и дроны бродят сонмищем. Что делать намеритесь, други?

Я проглотила комок в горле.

– Мне надо посоветоваться с ребятами. Боюсь, что мы беспомощны перед Магами – Наместниками.

– А что им взыскалось-то? Не потрафили вы им чем-то?

– Долгая история, – сказала я облизнув пересохшие губы.

– Ну да, – улыбнулся Пчельник, – сначала молодца в баньке попарь, накорми, а потом и спрашивай! И то, помыться и покушать – дело нужное. Идем, будет вам банька!

Тем же странным способом мы вернулись на поляну с фонтаном. Практически сразу из зарослей показались мои друзья. Вид у них был крайне озабоченный. Таго приблизился быстрым шагом, беспокойно меня оглядывая.

– Что ж ты делаешь, Мара! – зашипел он, косясь на Пчельника. – Разве так можно! Мы же не на курорте!

– Отчего же, – хмыкнул Пчельник, – у меня тут почитай курорт и есть! Цветочки, травка, воздух, опять же! Не кипятись, паря, ничего с ней не случилось!

Он упер руки в бока и оглядев наше помятое сборище, гаркнул, как заправский воевода:

– Ну что, орлы?! Пожрать и помыться?!

– Неплохо бы… – протянул Фатти, нерешительно улыбаясь.

Таго осадил его холодным взглядом, и повернулся к Пчельнику, глядя на него прямо и даже вызывающе.

– Уважаемый господин, мы очень Вам благодарны, за спасение нашего друга, но Вы должны знать, что нам нечем платить за ваше гостеприимство.

– Экий ты ершистый, все же! – оборвал его Пчельник. – Ладушки, гостюйте так. Да не тушуйтесь, коли захочу, могу кормить вашу ораву хоть сто лет. Имею средства, покуда имею хотение! – он хохотнул.

Таго глянул на него исподлобья, но промолчал.

– Двигай, за мной! – приказал хозяин, и развернувшись, направился через поляну к белеющей неподалеку стене здания.

В ответ на красноречиво-вопросительные взгляды, я только пожала плечами, и направилась за Пчельником. Компания молча потянулась за мной. Достигнув белой и гладкой, словно пластик, стены, Пчельник пнул ее ногой и гаркнул:

– Открывай, старуха!

На стене вдруг появилась тонкая щелка, обрисовавшая широкий дверной проем.

Щель быстро расширилась, и кусок стены с тихим свистом отошел в сторону, являя нам внутренности престранного помещения. Это походило на какую-то безумную помесь охотничьего бунгало и музея современного искусства: огромный зал без окон и дверей, был перегорожен узкими стенками и стеллажами, доходившими до мягко светившегося потолка. Вдоль стен стояло и лежало множество всевозможных штуковин, напоминающих то-ли, пьяный бред электронщика, то-ли, мечту киберпанка. Вперемешку с чудесами техники, было развешено старинное холодное оружие, тут и там стояли чучела диких зверей, с рогатых черепов, прибитых на стены, свисали колчаны и кинжалы, огромный черный медведь держал в лапах штуковину, весьма похожую на тяжелый бластер из фантастического боевика. Мы нерешительно топтались на пороге, а хозяин прошел чуть вперед, и снова позвал:

– Старуха! Шустрее, милая, гости у нас!

Что-то застрекотало, и издали донеслось металлическое цоканье. Звук приближался, и вот, из-за поворота показалось диковинное создание: это был огромный блестящий муравей, бежал он на четырех лапах, приподняв головогрудь, подобно кентавру. Трехпалые передние лапы сжимали поднос с графином и стопками. Создание высоко несло безглазую гладкую голову, на которой быстро вертелись коротенькие антенны.

– А, вот молодец! Это правильно!

Пчельник подошел к застывшему в полной неподвижности существу, принял графин, и откупорив его, разлил по стопкам янтарную жидкость.

– Ну, за знакомство! – он поднял стопку и первым опрокинул ее в рот.

Мы последовали его примеру, с осторожностью глотая обжигающий напиток. Это была медовая водка. Пчельник крякнул, обтирая усы и бороду.

– В этом году – знатная! – сказал он, поворачиваясь к муравью-переростку. Сквозь блестящее покрытие на голове гигантского насекомого проступили цветные пятна.

– Да-да, – сказал хозяин, – уж будь ласкова!

Муравей развернулся, и проворно понесся вглубь помещения, ловко лавируя между нагромождением трофеев и агрегатов. Фатти издал звук безмерного удивления.

– Это живое существо, или робот? – спросила я.

Попытка блеснуть эрудицией не удалась. Пчельник расхохотался.

– Все то вы знаете, все-то у вас по полочкам! Этот – живой, а этот вовсе – робот! А вот поди ты, не все так просто! – он со значением посмотрел на меня. – Я сам не ведаю, кто это! Почитай три тыщщи лет эта тварь со мной проживает, а я до се и не прознал, кто, или что она. Я ее Старухой величаю. Пьет спирт, и выделяет воду. Каждый месяц два часа сидит в камере с метаном, это газ такой, – пояснил он, глядя на Миррир. – Все понимает. Любит работать, все, что не накажешь – исполняет в точности. Никогда не спит. Пошли!