В итоге я споткнулась, и почувствовала, что уже не в силах подняться. Рука Таго разжалась, и я почувствовала его дыхание на своем лице, рядом мягко шлепнулось безжизненное тело маленького мага, и Змейка так же надсадно дыша, приткнулась рядом. Молоко перед глазами начало немного проясняться: теперь это походило на белесый плотный туман. Я нашарила голову Фатти и приложила руку к его шее. Вены едва пульсировали, но он был еще жив. Таго со стоном, перевернул его тело и приложил ухо к груди.

– Что с ним? – прохрипела Змейка, закашлявшись.

– Живой, но плох, – ответил Иней. – Непонятно, чем его задело?

– Что с нами всеми Таго?

– Да, ничего страшного, это пройдет. Временная слепота.

– Так это ты сделал?

– Ну да, я, – нехотя ответил Целитель Дола.

– Так ты что, тоже маг? – изумленно спросила я.

– Да нет, какой там маг… – пробурчал Таго, – так, любитель.

Он повозился с застежками на куртке Ястребка, и обнажил его грудь.

– Не мешайте, попробую ему помочь.

Он застыл, положив руки на область сердца. Лицо его стало сосредоточенным. Змейка, раскрыв желтые глаза, внимательно следила за его действиями. Время шло, а Иней все так же оставался в неподвижности. Руки его покраснели, и казалось, даже чуть светились изнутри, как будто он прятал под ладонями маленький фонарик. Я сидела, тупо глядя в одну точку, и механически утирала кровь, набегающую из распоротого шипом лба. Зрение все прояснялось: уже стали видны дальние стволы огромных кактусов, меж которыми просвечивало открытое пространство, лежащее впереди, за кактусовой «рощей». Змейка с трудом оторвала взгляд от Ястребка, и поднялась.

– Пойду, поглязу. Если сейчас нагонят маги – нам конец!

Она удалилась, неслышно ступая. Я осмотрела себя: одежда представляла жалкое зрелище, практически это уже нельзя было назвать одеждой. Пропитанные кровью лохмотья уже начали дубеть, пристывая к телу. Таго выглядел не лучше: он был весь в размазанной крови, и походил скорее на Миррир, чем на белого человека. От соленой воды и крови его одежда покрылась разноцветными разводами, тут и там зияли дыры со свисающими лохмутами. Казалось, он нарядился в маскировочную сетку. Я вздохнула: дела наши были крайне плачевные! Фатти заворочался и застонал. Таго отнял руки: ладони действительно светились приглушенным рубиновым светом. Фат застонал снова и открыл мутные глаза. Он хотел что-то сказать, но только беззвучно шевелил губами. Я потянулась к его разуму, и почувствовала крайнюю тоску и переворачивающее нутро страдание. Он спрашивал: все ли живы?

– Да Фат, все живы! Как ты, Фат, что у тебя болит?

«Дело мое дрянь, бок отрывается и никак не оторвется!» – подумал Фатти, глядя на меня слезящимися глазами.

– Ты держись, Фат, старайся! Я делаю, что могу! – сказал Таго, когда я перевела мысли Фатти.

«Неважно выглядишь, зверь!» – подумал Ястребок, и попытался улыбнуться. Улыбки не получилось, он застонал, и замотал головой. «Плохо мне, ребята! Что это за мужик стоит?» – пронеслось в его голове, мысли начали путаться, разбиваясь на отдельные фразы. Я испуганно оглянулась: никого, кроме нас тут не было.

– Похоже, он бредит! – шепнула я Таго.

– Воды надо, травы надо! Все осталось! – Иней горько вздохнул. – Смотри, как странно! – он осторожно раскрыл куртку Фатти. – Потрогай, камень, да и только!

Я ощупала туловище Ястребка: весь правый бок был холодный и твердый, точно замороженный. Участки твердой плоти ограничивала ярко-красная полоса живой ткани, и, судя по всему, здесь начиналось нешуточное воспаление. Если этот процесс затронул и внутренние органы, надеяться оставалось только на чудо.

– Что ты можешь Таго? Что ты сейчас делал?

– Я сам не знаю, как это называется, но этот свет,– он показал свои ладони, – он помогает даже умирающим, правда ненадолго. Как будто моя сила переходит в другого человека.

– Сколько ты сможешь держать его живым?

– Не знаю, Мара, может до вечера, может до ночи. Я постараюсь, но в конце концов я тоже свалюсь. Я не понимаю причину, не понимаю, что ему нужно! Это какая-то проклятая чужая магия!

– Мужик, дай меду!!! – вдруг закричал Ястребок не своим голосом, так, что мы вздрогнули.

Он забился в судорогах, на губах показалась кровавая пена. Нам оставалось только держать его, пока он не успокоился и не отключился. Вернулась Змейка Ли.

– Стланно, но они не идут в заросли. Големы стоят у самой кромки, вдоль белега, на сколько хватает глаз, плотянулась классная голящая лента. Воздух над ней дложит, Големы ее не пелесекают. Похозе, нас белут измолом: к белегу нигде не плоблаться. Гадов этих нигде не видно, ни в небе, ни на земле, но я увелена, он следят за нами!

Таго оттер лоб, и, глядя в землю, устало сказал: