– Хорошо. До рассвета. Передам Эжену.

Тианшель обернулся и едва заметно кивнул. Шелара благодарно сжала пальцы Альшера в своей ладони и выдохнула с видимым облегчением.

– Спасибо. Так бы и поцеловала тебя!

Принц усмехнулся - она так говорит только потому, что не собирается этого делать, а бессовестно дразнит. Острая, колкая девчонка!

– И что же мешает?

– Может, правила приличия?

– Да-а, это определённо не Шанакарт.

Шелара насмешливо поцокала языком и вернулась к внимательному прослушиванию дядиных историй о героизме и доблести рода Карриан и его отдельных представителей.

Крови было так много, что в голову навязчиво лезла мысль - откуда её столько? Красной, подсыхающей уже тёмно-вишнёвыми, будто обугленными, разводами. Её влажные узоры, пространно пропитавшие дорогой мягкий ковёр, красиво вплетались в рисунок, дарили ему новые краски и тошнотворный кисло-металлический запах. Эльмирриан медленно, по-змеиному плавно, опустился на корточки, края светло-кремового кафтана легли на ковёр, жадно принялись впитывать густую, как кисель, свернувшуюся кровь.

До рассвета оставалось ещё несколько долгих и тёмных часов, но в комнате Карела Рушалина ослепительно горели все лампы, и было почти тесно от молчаливых незваных гостей. Весь небольшой отряд резерва личной гвардии Инниара, присланный им в защиту ценного информатора, вытянулся в одну линию, ожидая приказов. За исключением Триана Сара, стоявшего перед распростёртым телом Рушалина, словно тот надгробную речь произносить собирался. Всё пошло не по плану, бесы всё-таки дёрнули Теанора Ларнелла, вопреки приказу, заглянуть к Рушалину, но Триан не боялся. Всё было кончено задолго до его контрольного визита, и его арши успели скрыться и даже отмыть руки. Сдерживая улыбку, рвущуюся в уголки губ, Сар посмотрел на склонившегося перед ним, то есть, конечно, перед Карелом, Инниара.

Князь был сосредоточен и бесстрастен. Его взгляд скользил по безвольно развалившемуся в собственной крови Карелу, словно ощупывал, пробовал. Но лицо было невозмутимо и спокойно. Он запоминал и анализировал всё: развязную позу, бархатный халат, чистоту запястий и ладоней, остекленевшие безразличные уже ко всему белые глаза, приоткрытый рот, спутанные волосы на макушке. Чудилось, что Карел собирался сказать что-то, выпалить, вдохнул воздуха, да так и замер на вдохе. И алой улыбкой расцвело его перерезанное горло. Эта мысль, эта радостная улыбка смерти так рассмешила Триана, что он всё-таки испустил полузадушенный смешок, сразу привлекший внимание Эльмирриана.

Князь обратил красивое чистое лицо к капитану своей стражи и прищурился, как если бы смотрел на солнце в погожий денёк.

– Как ты объяснишь это, Триан?
– голос спокойный и благожелательный. Так спрашивают совета.

– Я думаю, стоит спросить у Теанора, это было его дежурство. Вероятно, убийцы проникли через окно, - Сар кивнул в сторону занавешенного окна, одна из увесистых штор лежала на широком подоконнике, её край с кисточкой терялся за приоткрытой рамой.

Эльмирриан без интереса проследил за его жестом и, вернувшись к задумчивому рассматриванию своего дальнего родственника, встал на ноги.

– Ты точно не хочешь мне ничего рассказать, Триан?
– вкрадчиво и тихо уточнил Князь, устало вдыхая кровавый воздух комнаты и выдыхая его почти с улыбкой.

Сар нахмурился, по его нутру скользнуло неуверенное чувство опасности. Неужели он что-то знает? Нет, это невозможно, каждое действие было отточено до совершенства. Овладев собой, Триан повинно опустил взгляд в пол, наткнулся на остывшего Карела, поморщился и гордо поднял голову.

– Я не могу сказать ничего определённого без тщательного следствия.

– Следствия… - эхом повторил Эльмирриан, пробуя слово на языке.

Сару хотелось поёжиться, как мальчишке. Отряд молчал, не было слышно даже их дыхания, сейчас они были одушевлены не больше, чем предметы мебели в этой комнате, и Триана в тиски сжало тревожное чувство, что они с Князем одни в этих скорбных покоях.

– Мне не нужно следствие, - с сожалением покачал головой Эльмирриан, позволяя длинным густым прядям упасть с плеча на грудь.

И Сар вдруг по-новому увидел, насколько же прекрасен и чужд суетливому миру Старейшина Инниар. Демон, в котором вкус к жизни тёк под самой кожей, который умело расставлял чужие судьбы, как пешки, который каждую минуту проводил ярко, как последнюю, он с одинаковой страстью отдавался войне, интригам и любовным страстям, но… Он был холоден, как бездонная мгла бесконечности, как бескрайнее ночное небо.

Заворожённый этим зрелищем, Триан не чувствовал, что он обездвижено стоит перед своим Князем и смотрит в его хризолитовые, самые неверные в Шанакарте глаза.

Эльмирриан медленно выдохнул и безразлично переступил через мёртвое тело у своих ног, края длинного кафтана, окрасившиеся в чернеющий алый цвет, мазнули по груди, в которой остановилось сердце. Теперь их с Саром разделял один неполный шаг. Князь поднял белые ладони и бережно взял ими лицо племянника, на котором застыло удивлённое мальчишечье выражение.