Джеймс рванул прочь, не оглядываясь. Он понятия не имел, куда идёт, преследует ли его Питер, и как он будет дальше жить, но бежал вперёд. Ветви били его по плечам, резали руки, и казалось, весь лес сжимался вокруг беглеца. Во рту снова появился металлический привкус, а ветер колол иглами голую кожу. Он не слышал за спиной погони, но всё равно продолжал бежать. И вдруг остановился, перед ним бежала и шумела река. А за ней обитали индейцы. Джеймс колебался. Он догадывался, что на той стороне реки ничего хорошего его не ждало. Но и на этом берегу оставаться было опасно. Джеймс застыл, понятия не имея, что делать.

За спиной раздался крик вороны, но его скорее издал человек, а не птица, и Джеймс больше не раздумывая бросился в воду. Впереди виднелся небольшой костёр, от которого вверх тянулся почти белый на фоне тёмного неба дым. Юноша подбирался всё ближе и ближе к лагерю, пока не разглядел слоняющихся туда-сюда людей. Вскоре он смог даже рассмотреть их лица. Он не собирался входить в поселение, но тут из ниоткуда появился огромный мужчина, в котором Джеймс узнал Вождя, и преградил ему дорогу.

– Джеймс Крюк.

Он медленно посмотрел в глаза мужчины.

– Вождь.

– Мы устали от твоих провокаций.

Вождь был такого же роста, как и всегда, таким образом, Джеймс на мгновение задумался, мог ли он сам уменьшиться. Он, конечно, чувствовал себя маленьким под жестким взглядом другого мужчины.

Джеймс отступил.

– Я, правда, сожалею об этом, Вождь. Прошу, давайте не будем ссориться сегодня вечером.

– Тогда чего же ты просишь?

– Убежища.

Вождь какое-то время на него смотрел, темными хитрыми глазами.

– Убежища от кого?

– От Пэна.

– Неожиданно, - просто ответил он.

Слезы навернулись на глаза Джеймса, и он заморгал, чтобы предотвратить их.

– Для нас обоих, сэр.

Джеймс уставил на землю, прекрасно зная, что он не сделал за эти годы ничего заслуживающего каких-то особых милостей от Вождя. Конечно, они не всегда боролись; иногда у них были великие торжества и охотничьи вечеринки и танцы. Однако чаще Джеймс предпринимал попытки, по приказу Пэна, спровоцировать их на войну.

– Посмотри мне в глаза, Крюк.

Джеймс так и сделал.

– Так Пэн решил поохотиться на своих мальчиков?
– Вождь скрестил руки на груди, его мышцы выглядели как каменные глыбы, жесткие и выпуклые.

– Только на меня. Кажется, я расту.

Вождь оглядел его сверху до низу, гусиные лапки появились у его прищуренных глаз.

– Это действительно так.

– Он преследует меня даже сейчас. Я прошу, хотя знаю, что это незаслуженно, чтобы вы позволили мне вступить в ваши ряды.

Вождь покачал головой.- Ты не один из нас.

– Я больше не один ни из кого.

Он положил широкую ладонь на плечо Джеймса и посмотрел на его лицо.

– Ты другой вид мальчика... мужчины, Крюк. Я бы хотел тебе поверить. Но не могу рисковать безопасностью своего племени. Если я вступлюсь за тебя, а потом выяснится, что это было другой из ваших уловок, и ты хотел заманивать нас в засаду, некого будет винить, кроме меня.

Джеймс медленно закрывал глаза и открывал их снова.

– Куда мне теперь идти?

– Ты найдешь ответ.

Вождь сильно хлопнул его по плечу и пошёл обратно в лагерь. Джеймс ссутулился и вздохнул, выражая весь свой страх и злость, и глухую тоску. А потом развернулся спиной к лагерю индейцев и поплёлся в никуда.

– Подожди, - услышал он милый голос. Он остановился.

– Джеймс Крюк.

– Тигровая Лилия.

Он едва мог её разглядеть в темноте. Привкус металла во рту становился всё сильнее, листья на деревьях превратились из серебристых в практически чёрные, а на небо будто выплеснули банку чернил, такое оно было тёмное.

Когда она подошла ближе, у Джеймса перехватило дыхание. Индейцы и Потерянные мальчики иногда встречались за пределами битвы, но, как он и говорил Бибблу,Джеймс нарочно избегал встреч с Тигровой Лилией с тех пор, как заметил, что она начала взрослеть. Время от времени она сталкивалась с Питером, и Джеймс видел размытую фигуру вдали, но на этом было всё. Ради собственного спокойствия Джеймс никогда не сталкивался с ней, с той ночи много-много лет назад, о которой он старался больше не вспоминать, с той ночи, когда он понял, что уже никогда не вернётся домой. И хоть с тех пор, как они виделись в последний раз, Джеймс вырос на пять лет, Тигровая Лилия повзрослела, казалось, лет на десять, и теперь выглядела всего на год-два младше Джеймса.