Что еще говорил незнакомец — она не понимала. Кажется, словно звук замедлился в десятки тысяч раз и прежде чем достигнуть ее ушей, часы успевали отмерить больше сотни ударов. Непонимающе, будто все подернулось туманной дымкой, она едва приподняла голову, не способная даже посмотреть в глаза противнику, и тут же какая-то неведомая черная тень оттолкнула того в сторону. Оставшаяся без поддержки, на ватных ногах она просто сползла по стене на грязную брусчатку. Несколько раз крепко зажмурившаяся и снова распахнувшая глаза, она с трудом вернула себе способность сравнительно ясно видеть. И спустя мгновение пожалела об этом, потому как наблюдать борьбу, развернувшуюся в десятке шагов от нее, хотелось меньше всего.

Для того, чтобы начать здраво мыслить, потребовалось еще две минуты, но ни одно разумное решение не успело прийти к ней, потому что дыхание резко перехватило, когда о брусчатку с глухим звоном ударился окровавленный нож, а мужчина метнулся в сторону противоположного выхода из проулка. Катерина даже не поняла следующих секунд: случайный спаситель рванулся было за нападавшим, но громкий хлопок выстрела, раздробившийся о каменные стены стоящих близко друг к другу домов, заставил застыть на месте и его, и княжну. Незнакомец, успевший изрядно отдалиться, вскрикнул — пуля попала в ногу, но все же сумел, прихрамывая, завернуть за угол. Ошеломленная Катерина опустила взгляд: вытянутая вперед дрожащая рука судорожно сжимала рукоять пистолета, взятого вчера у цесаревича и по какой-то роковой случайности не отданного обратно. Все еще не осознавая, что это именно она бездумно вынула оружие из ридикюля, оказавшегося так близко, Катерина тяжело сглотнула. И перевела взгляд на обернувшегося к ней Николая, в потемневшем взгляде которого сейчас не представлялось возможности прочесть хоть что-нибудь.

— Ваше Высочество?! Вы следили за мной? — ничуть не скрывая своего раздражения, смешанного с усталостью, задала насущный вопрос Катерина, пытаясь совладать с головокружением и подняться на ноги. Для этого пришлось опереться здоровой рукой на стену позади, но все же пересилить слабость удалось.

— Вы скажете, что напрасно? — делая несколько решительных шагов в ее направлении, отозвался цесаревич. — Не вздумай я последовать за Вами, Бог знает, что бы с Вами произошло.

Голос как и всегда звучал иронично и непринужденно, словно бы не по его мундиру расползалось багровое пятно.

Пятно?

Катерина поперхнулась собственным вдохом, забывая о том, что сама еле жива. И ноющая боль где-то в лопатках и голове, и тошнота, и все еще неровное дыхание вместе с шумом в ушах стали совершенно незначительными, неощутимыми, стоило лишь увидеть кровь на темно-зеленой ткани.

— А вместо этого произошло с Вами.

Вместо того, чтобы продолжить короткий спор, он как-то даже слишком спокойно констатировал очевидный факт:

— Если сейчас здесь появятся жандармы, боюсь, у нас будут все шансы узнать Третье Отделение изнутри.

Для нее, потерявшейся в собственных ужасающих и выворачивающих наизнанку эмоциях, прошло уже не менее часа, и она краем сознания удивлялась, что еще никто из людей, гуляющих на вербной ярмарке, не бросился на звуки выстрела (и это если не говорить о стражах порядка). В действительности же минуло не более минуты, и развернувшийся праздник на Малой Конюшенной в некотором роде был даже им на руку, потому что общим шумом сработавшее оружие не так оглушало и тревожило покой горожан. Схватив Катерину за не поврежденную руку, менее всего сейчас памятуя о приличиях и иных нормах морали, что не предполагали подобных контактов с незамужними барышнями, особенно в местах столь уединенных, Николай моментально забрал у нее свой пистолет, пряча за отворот мундира — обыскивать Наследника престола не осмелился бы ни один жандарм — и тем же быстрым движением притянул опешившую княжну ближе, свободной рукой обнимая ее за плечи и прикрывая полой распахнувшегося плаща. Сейчас со стороны они выглядели обычной влюбленной парой, возжелавшей найти минутку спокойствия вдали от столичной суеты. И если кто заглянет в проулок, вряд ли предположит, что выстрел случился именно здесь.

В том и была спонтанная мысль цесаревича, но о том совершенно не подозревала Катерина, испуганно прислонившаяся виском к плотному сукну и борющаяся с желанием вернуть хотя бы минимальную дистанцию между ними. Перед глазами тускло поблескивали золоченые пуговицы и витые шнуры аксельбанта, а в ушах сумасшедше колотилось, отдаваясь грохотом во всем теле, испуганное сердце. Звук дробился, разрастался, и лишь немногим позже она поняла, что он смешивается с таким же неровным биением сердца Николая.

— Экзамен Вы не сдали, Катрин, — вдруг насмешливым шепотом прокомментировал цесаревич, сбивая свою спутницу с толку. — Пуля попала в ногу, а это даже близко не достойный выстрел.

— Я и не имела намерения его убить, — возразила Катерина, умалчивая о том, что вообще не представляла, каким образом вытянула пистолет и решилась на подобное действие: оружие осталось у нее по чистой случайности, она просто не имела еще должного навыка, чтобы даже помыслить о собственной защите. Но жизнь никогда не умела подстраиваться под готовность человека сделать что-либо, и все фатальные ситуации происходили ровно в момент, когда этого желаешь менее всего. Впрочем, это лукавство: куда хуже было бы, не окажись у нее пистолета, или окажись она далеко от выпавшего, когда ей заломили запястье, ридикюля.

Внезапно замерев от случайно пришедшей мысли, она сделала шаг назад — с легким оттенком сожаления от расставания с теплом и защитой, излучаемыми цесаревичем — и осмотрелась в поисках незнакомки. Проулок был пуст. Где-то у противоположной стены тускло поблескивало лезвие ножа, наполовину испачканное начавшей подсыхать кровью, смешавшейся с грязью, островки серого снега, не до конца стаявшего, истоптанные там, где была борьба, разрывали целостность каменной кладки, но никакого намека на то, что здесь лежал человек, не наблюдалось.