– Командир подразделения по устранению конфликтов между магами и магглами Итальянского Аврората Себастьян Фиорини. Это на вашу виллу было совершено нападение отрядом неизвестных магглов?

– Неизвестных? Странно. Я полагал, что это был отряд боевиков инквизиции, – знаем мы этот психологический ход, в моём голосе не было возмущения, а только вежливое любопытство.

– Что заставляет вас так думать?

– Медальоны с символами этой организации, висевшие на шеях убитых мною боевиков, – начина-ается, сейчас этот бульдог будет ловить меня на несоответствиях. Интересно насколько он посвящён в расследования Шеклболта и Штрауба?

– Тех самых боевиков, которых вы ухитрились уничтожить в одиночку? Сорок семь человек. Не поделитесь секретом, как вам это удалось сделать без применения магии?

– На эти вопросы я уже отвечал, – не посвящён, это неприятно. Но ничего, я не обязан перед ним отчитываться.

– И кому же?

– Шефу Британского Аврората Кингсли Шеклболту. Если вас интересуют подробности того дела, вы можете спросить у него, – ага, так он и выложит тебе всё на блюдечке с золотой каёмочкой. – Насколько мне известно, меня пригласили сюда в связи с пропажей мастера Кадавейра?

– Того самого, которого вы обвинили в организации нападения на ваш дом и сотрудничестве с инквизицией, – здоровяк картинно развёл руками, его лицо дружелюбно улыбалось, но глаза выцеливали меня, словно два пистолетных дула. Он хотел сказать что-то ещё, но тут встрял раскрасневшийся от возмущения Магистр Лонгран и заверещал:

– Вот именно! Обвинил! Что за инсинуации?! Наговор на уважаемого члена Гильдии! Да даже если у вас, мастер Сангре, и были претензии к мастеру Кадавейру, вы должны были прийти с ними ко мне, а не выносить склоки за пределы Гильдии!

– Боюсь, ваш протеже сам вынес их на суд общественности, – я решил немного «приоткрыть карты». В конце концов, верхушка нашего цеха и так была в курсе, что я владею Легиллименцией:

– Я проверил память дознавателя инквизиции, который возглавлял отряд, они контактировали с Кадавейром ТРИ ГОДА. И среди прочих услуг, которые оказал нашим старинным врагам ваш ученик, была работа над зельем, способным порабощать разум волшебника не хуже «Империо».

– Доказательства?!

– Думаю, в Британском и Немецком Авроратах хранятся записи допросов отца Винченцо, возглавлявшего отряд.

– Это – маггл, с его воспоминаниями могли поработать… В том числе и вы, мастер Сангре!

– Сразу видно, господин Магистр, что вы плохо разбираетесь в Легиллименции. Воспоминания можно стереть, но внедрение ложной памяти ВСЕГДА оставляет следы.

– Но…

– Я не намерен продолжать этот пустой разговор. Всё, что знал, я уже рассказал Шефу Шеклболту лично. Если вас интересует, не известно ли мне, где может скрываться Кадавейр, то, боюсь, я не смогу достаточно полно ответить на этот вопрос. Этот человек никогда не входил в категорию моих друзей и даже к приятелям не имел никакого отношения.

В последующие полтора часа меня и всех мало-мальски причастных к этой истории членов Гильдии «выворачивали наизнанку», впрочем, без какого бы то ни было положительного эффекта. Ни в своём доме, ни в квартире Кадавейр не появлялся, а об остальных его убежищах никто ничего не знал. Я по этому поводу не испытывал ни малейшего волнения. Это от авроров мой недруг мог скрыться – в конце концов, они не всеведущи – но не от людей Антонина. Да за своих убитых парней Долохов этого слизняка из-под земли мог достать, наизнанку вывернуть и ушки бантиком завязать… если, конечно, останется, что завязывать. Так что всё расследование вызывало во мне только одно чувство – досаду на необходимость терять драгоценное время в этом Мерлином проклятом месте вместо того, чтобы вернуться к Джокеру и, закончив, наконец, затянувшийся эксперимент, послать на хрен весь мир и убраться куда-нибудь вдвоём. Странно, но в тот момент никакой радости и предвкушения от претворения в жизнь моей мечты я не испытывал. А допросы всё длились и длились. Пожалуй, я недооценил Фиорини: за пару-тройку часов он сумел вычислить троих сообщников Кадавейра, знавших о его сотрудничестве с инквизицией, и припереть старого пердуна Лонграна к стене, предъявив ему доказательства деятельности его любимого ученика. Жаль только, этому маразматику удалось-таки выкрутиться и сохранить за собой пост Главы Гильдии, хотя по всем принятым в нашем мире моральным нормам он должен был добровольно уйти в отставку: но… не всё сразу. Мы ещё поживём и увидим, чем кончится это дело.

Через три часа авроры допросили всех главных мастеров и работавших при штаб-квартире подмастерьев и взялись за младших зельеваров, рассеянных почти по всему Магическому Миру. Бодяга явно затягивалась, и я, хоть и был рад компании вызванного из Св. Мунго крестника, начал заметно нервничать и срывать свой гнев на ни в чём не повинных служителях закона. Так что к тому времени, как нас выпустили, наконец, из этой богадельни, мне самому впору намордник было надевать, как выразился незабвенный мистер Уизли-самый-младший. Благо дело, хоть Драко удалось улизнуть пораньше, чтобы предупредить ожидавших меня на Гриммо 12 друзей и союзников, что я смогу вырваться из штаб-квартиры Гильдии не раньше шести вечера.

Пешая прогулка до аппарационной площадки, а затем – от границы недавно восстановленной Защиты моего маленького поместья до лаборатории прояснила мозги и несколько притупила гнев. Сбегая вниз по лестнице, я даже сумел улыбнуться, предвкушая скорую встречу с одним зубастым, языкатым и не в меру независимым мерзавцем… Вы полагаете, это оскорбления? О нет, что вы! Это дань искреннего восхищения. Можно даже сказать, описание моего идеала. Человека, с которым мне не скучно будет прожить жизнь. Человека, который способен понять и принять меня таким, каков я есть на самом деле. В общем – Джокера… Гарри… Моего Гарри…