пощаду, - Всеволод… может, хоть кофе сначала? Не? Мы же помрем до завтра…

– Фи!.. Сам звал? Сам. И не завтра, а уже сегодня. И не помрем, а примем рассолу, и

будем – как новые. У нас его имеется. Первый сорт, кстати…

– Это та мутная гадость из-под огурцов!? – глаза немца начали округляться.

– Это – не гадость. Это – реанимация… - радостно хохотнул Петрович.

– Что!?

– Ну… потом объясню.

– Укрепи меня, Отец Небесный!
– драматически возвел очи горе немец.

– Так. Друг мой Альфред… - Петрович принял подобающую моменту реноме-позу, -

Короче. Я тебя поздравляю с Днем рождения. Желаю всего-всего, да побольше. Здоровья,

успехов у дам, авторитета у кайзера, вечного рукоплескания бездельников из Рейхстага,

перетопить все утюги Джека и… вообще всего, чего тебе самому еще захочется.

А вот это вот… это вот - тебе от меня. Не-не-не, это он так завернут. В оренбургский

платок. Пуховый. Дамы твои будут в восторге, кстати…

Владей, мой дорогой. Везу его от самого Токио. Это клинок из Сагами, а скован он

был еще до того, как португальцы впервые приплыли в Японию. Сейчас ничего подобного

уже не делают. Стой! Осторожнее… и имей в виду: бритва в сравнении с ним – просто

тупой тесак ленивого ординарца.

– Потрясающе!.. Какая красота. Спасибо, дружище!.. И так сохранился…

– Ну, ножны, рукоятка и весь прочий оклад, кроме цубы, гарды тоесть, скорее всего,

моложе. Но сам клинок – да, эпоха Муромати…

– А как он к тебе попал, прости за нескромный вопрос?

– Вручил маркиз Ито. Как я предполагаю, он посчитал, что, то ли я слишком жестко

вел с ним переговоры, то ли – наоборот. Непонятно, что именно он там подразумевал, за

своими экивоками. Эти японцы, вообще-то, очень непростой народ…

Я ему ответил, что более чем удовлетворен нашим мирным договором, и от их

Ниппона и ниппонцев кроме добрососедства и спокойствия на наших общих границах

больше ничего особо и не хочу. Но он, бедолага, почему-то расчувствовался, Русин сказал

– «надо брать», и пришлось принять, чтоб не обидеть.

– Но это же не совсем правильно?

– Альфред, у меня еще один есть. Пока. От их молодого принца презент, - Петрович

понял смущение щепетильного германца и тут же разрешил душевные муки Тирпица со

свойственным ему неподражаемым тактом, - Так что, дружище, не отнекивайся, что, мол,

дареное не дарят, и все такое. Принимай подарок, и наливай! Обмоем… иначе у меня все

равно Василий их оба отнимет.

81

– Василий?

– Ну, да. Балк мой. Который первый абардажник и кровопивец нашего православного

воинства. А теперь, ко всему прочему, не только закадычный друг бывшего наследника

престола, Великого князя Михаила, но еще и лицо, лично и публично обласканное обоими

нашими императорами.

Отнимет ведь, как пить дать!.. Хотя у самого в бауле - аж три такие железяки лежат, а

ему все мало. Но - шишь вот ему, обойдется! Этот – тебе!

– Всеволод, я просто не нахожу слов от восхищения. Когда я был в Китае, тоже кое-

что привез в таком роде. И толк в этих делах знаю, - наконец обрел дар речи именинник, -

Ведь этот тати – подлинный шедевр! Настоящее сокровище…

– Ай, перестань. Ну, голову снести им можно, этим сокровищем. В Кунсткамеру сдать

или на стенку куда повесить – тоже шикарно. Да вот еще на память хорошему человеку

подарить – самое то. Вижу по твоей реакции…

А по мне – Люгер, вот это реально классная вещь! А еще – крупповская 12-дюймовка

в 50 калибров. Заставишь их для меня сваять такую пушечку скоренько? Дубасов говорит

что-то шибко артачатся господа эссенцы. И по времени, и по деньгам. Три новых станка

нам в цену заказа вогнать хотят. Не правильно это. Тем более, что и самому тебе она оч-

чень скоро понадобится…

***

Уютно устроившись в своем кресле и обстоятельно дожевывая ароматный кусочек

брауншвейгской холодного копчения, Петрович лениво разглядывал филигранной работы

богемский снифтер, на тонком хрустале которого все еще держалась благородная пленка

от пару минут назад употребленного внутрь «Джемесона».