– Делайте что хотите, только тихо! – гаркнул Валерий Петрович. – За вами Нундина присмотрит, а я... А я по делам пошёл!

– Знаем мы ваши дела, – фыркнула Шмеленкова, посмотрев в сторону входа в спортивный зал, где дожидалась Лора Елистратовна.

– Цыц! – прикрикнул на неё физрук. – Послушайте внимательно, обезьяны: убивать одноклассников и наносить им тяжёлые телесные повреждения запрещается, портить имущество запрещается, выбрасываться из окон, виснуть на двери и совершать самоубийство запрещается, запихивать в рот и другие отверстия теннисные мячи и любые другие предметы тоже запрещается, заходить в подсобку запрещено под страхом смерти! – на память зачитал правила он. – И из зала во время урока без веской причины не выходить! Всё, покедова, хороших всем каникул, постарайтесь не превратиться в жиробаз!

– А вам удачи, – махнула рукой Шаня.

– Свалил ваще на! – восторженно воскликнула Маринкович.

– Спааааааать! – заорал Подфартенко, растянулся прямо на полу и захрапел.

– Я его понимаю, – вздохнула Шмеленкова, потягиваясь. – Вообще не спала сегодня.

– Чем же ты занималась? – поиграв бровями, поинтересовалась Шмелефанова, которая ради разнообразия тоже решила не прогуливать последний день.

– Уйди, озабоченная, – фыркнула Шаня. – Просто не спалось.

– О Ванечке мечтала? – не унималась Катя, прижимая ладони к щекам.

– Разумеется! – воскликнула Шаня, в шутку пиная её.

– Во сколько мне завтра приезжать? Если Сара не пустит, приду к вам, – широко улыбнулась Шмелефанова.

– На двенадцатичасовой электричке, позвонишь – встретим, – решила Шмеленкова.

– Какая ты добрая, просто ми-ми-ми! – обрадовалась Катя.

– Ваще на скучно, домой хочу! – затрубила Дана, заметив, что Нундина Диогеновна ещё не появилась.

– Никто не держит, – хмыкнула Шаня. – Наоборот, нам места гораздо больше будет.

На беду, Маринкович услышала.

– А ты чё тут вообще разговариваешь, отребье? Тебе молчать нужно, когда я говорю! – заревела Дана, размахивая рукой, как будто собиралась проткнуть Шмеленкову шпагой или крикнуть “зиг хайль”.

– Это тебе нельзя разговаривать, потому что ты свинина, – отрезала Шаня.

– Ах ты бомжара! – начала заводиться Маринкович. – Ты ваще зарываешься на!

– Хрю-хрю-хрю, – передразнила её Шаня.

На относительно нормальную речь Дана переходила крайне редко, но иногда это всё же случалось.

– Да ты просто пустое место, ты гнилой человек! – начала визжать она, брызжа слюной и размахивая руками. – Сару используешь, потому что тупая! Подмазываешься к ней и хвостиком бегаешь, чтобы списывать! Теперь ещё к Травкину прицепилась, прилипала! Репейник!

– На этом всё? – приподняла брови Шаня, начиная раздражаться.

– РЕПЕЙНИК!!! – ещё громче заревела Маринкович. – Ты думаешь, ты ему нравишься? Да ты свой хлебальник видела?!

– А ты своё рыло видела? – не осталась в долгу Шаня. – К тебе близко подойти страшно, сразу хочется объявление повесить, что с фермы свинья бешеная сбежала.

– ЗАТКНИСЬ! – заверещала Маринкович, выкатывая глаза. С её ресниц на нарумяненную щёку отвалился комок туши. – Травкин Хитрозадову проспорил и с тобой встречаться начал, а так бы он на тебя не посмотрел, потому что он ылита, а ты мурло с помойки!

– А ты собачье дерьмо с Рублёвки! – гаркнула Шмеленкова. – Видишь это?! – она указала пальцем куда-то в угол.

– Чё, где?! – не поняла Дана.

В углу на стене висели рисунки первоклассников. Самое видное место занимала какая-то сине-красно-фиолетовая рожа со злобным оскалом.

– И чё это? – снова не поняла Маринкович.

– Через плечо, это твой портрет, – насмешливо ответила Шаня, скрестив руки на груди. – Ты у мальчика булку украла, он тебя и нарисовал!

– Хлебало завали, крыса помойная! – взревела Дана, хрустнув пальцами.

– Перестаньте, – робко пролепетала Катя. Но её никто не замечал.

– А ещё первоклассников пугают, что они станут такими же омерзительными, как ты, если себя вести плохо будут! – вошла в раж Шмеленкова.

– ПРОВАЛИВАЙ ОТСЮДА ДРАИТЬ ТУАЛЕТЫ!!! – провыла Маринкович.

Ваня, заметив неладное, оторвался от разговоров с Занудиным и Хитрозадовым и поспешил на помощь Шане.

– А у тебя будет элитная работа, – прошипела Шмеленкова, наклонившись к Дане. – Знаешь, какая?

– Ну? – насупилась та.

– В цирке уродов! – крикнула Шаня. – Будешь там звездой! Девочка с жопой вместо лица, весящая тонну!

– ААААААААААААААААААА!!!!!!!! – страшно взревела Маринкович, у которой кончилось терпение.

Дана размахнулась своим молотом вместо руки, но Шаня оказалась проворнее. Через долю секунды Маринкович с диким визгом отпрыгнула назад так, что задрожал пол. Её скула медленно наливалась синевой.