– Джеймс, – говорит она, и ее тон немного резче. – Я с тобой разговариваю.

– О, теперь даже так?

– Не пререкайся.

Я останавливаюсь и разворачиваюсь к ней.

– Ты серьезно? – недоверчиво спрашиваю я.

– Да, – отвечает она, даже не моргнув. – Я с тобой разговариваю, и я жду, что ты меня выслушаешь, не отворачиваясь и не сбегая.

– Ты не говорила со мной месяц, – медленно говорю я. – Я не знаю, с чего тебе вздумалось притворяться, что тебе не плевать, раз вокруг люди собрались.

– Это ужасно, так говорить, – говорит она, даже не слушая, что я сказал. – И ты знаешь, что это не правда.

– Нет, я наконец-то знаю, что это правда, – отвечаю я.

Она выглядит недовольной, и ей нужно несколько секунд, чтобы сформулировать свою следующую мысль.

– Я сказала что-то, что не должна была. И я знаю, что ты на меня сердишься…

Я обрываю ее.

– Я не зол, мам. Мне плевать, – ее это тревожит, но я продолжаю. – Я всегда знал, ты просто это подтвердила.

– Что знал? – требует она.

– Знал, что ты винишь меня в том, что я сломал тебе жизнь, – говорю я и даже не вздрагиваю при этом. Я настолько смирился с этим, что меня это даже больше не тревожит.

– Это неправда, – твердо говорит она. – Я ни в чем тебя не виню.

– Нет, винишь, – пожимаю я плечами. – Но все в порядке. Все есть, как есть. Но ты не будешь все еще вести себя со мной, будто я ребенок, и принимать за меня решения.

– Я не пытаюсь принимать за тебя решения, – говорит она, полностью игнорируя первую часть моей фразы. – Я просто не хочу, чтобы ты сделал что-то, о чем потом пожалеешь.

– Я не стану об этом жалеть, – говорю я. – Я не ты, понятно? Я женился не потому, что мне пришлось.

Она открывает рот, словно для того, чтобы сказать, что она вышла замуж не из нужды, но она должно быть понимает, что я знаю, какая это на самом деле куча дерьма, так что она снова закрывает рот.

– Я люблю ее, – ровно продолжаю я. – Она любит меня. Вот почему мы поженились.

– Джеймс…

– Мне не нужно твое разрешение, – я даже не даю ей и слово вставить. – Я знаю, ты думаешь, что я еще ребенок, которым ты можешь командовать, но это не так. Я могу делать все, что я, нафиг, захочу. А ты или принимай это, или иди на хер.

Она в бешенстве, я знаю. Она даже не знает, что сказать, и ее рот несколько раз открывается и закрывается, прежде чем я наконец закатываю глаза и ухожу. На этот раз по-настоящему.

Я не иду наружу. Вместо этого я иду к двери, что ведет в дом, и я удивляюсь, когда едва не сталкиваюсь с тетей Гермионой, которая идет к кухне.

– Джеймс! – она тоже кажется удивленной, что столкнулась со мной. – Я весь день тебя не видела.

– Не хотел тебя беспокоить, – тихо говорю я. Я оглядываюсь на кухню. – Моя мать там.

Не знаю, зачем я это сказал, то ли чтобы отговорить ее туда ходить и встретиться с моей мамой, то ли мне хотелось поделиться с кем-то своим настроением.

Это срабатывает, потому что она больше не делает попыток туда пойти. Вместо этого она вздыхает и отворачивается.

– Я сказал ей идти на хер, – с чего-то вдруг говорю я, и я даже представления не имею, зачем я это говорю. Тетя Гермиона смотрит, приподняв брови, и я почти жду, что она отругает меня за грубость. Но она этого не делает, и я продолжаю. – Я был не прав?

– Нет, – медленно говорит она, качая головой. – Но она твоя мать. Это было неуважительно.

– Ну, она вела себя неуважительно со мной! – спорю я. – Она врала мне в лицо, говорила, что ни в чем не обвиняет, – не знаю, почему она пытается ее защищать, после всего того ужасного, что моя мать ей сказала.

Я рад, что рядом никого нет, потому что я не хочу никому объяснять, о чем этот разговор. Тетя Гермиона с секунду ничего не говорит.

– Она пытается помириться, – но я вижу по ее лицу, что она не в настроении мириться.

– Она лгунья, – твердо говорю я. Потом смотрю на тетю и вижу, как внимательно она меня слушает, несмотря на то, что, уверен, ужасно себя чувствует. – Ты единственная, кому на меня не насрать.

– Джеймс, это не правда, – говорит она, и мне кажется, что я заставил ее почувствовать себя неудобно. – Я люблю тебя, конечно. Но… – ее голос немного затихает, – твои родители тоже.

– И они потрясающе это показывают, – саркастически бормочу я.

А затем, словно плевок от бога судьбы, раздается громкий хлопок из гостиной. Мы с тетей оба оборачиваемся, чтобы посмотреть, кто это, и я удивляюсь при виде своего отца. Он ни на кого не обращает внимания и идет прямиком ко мне и тете Гермионе.