Все ее дети здесь, и Хьюго ведет себя так же странно, как Лили. Они точно не разговаривают, и мне интересно, что у них происходит там, в Хогвартсе. Явно видно, что им не хватило сердца и души понять и простить (не то чтобы у Хьюго был на это повод), но от этого дома все как-то неуютно. Хьюго хотя бы разговаривает с другими. Ему было бы трудно этого не делать, потому что люди так же волнуются за него, как и за его мать. Боже, это так бы меня раздражало.

После обеда нас хватает Роуз и вместе со Скорпиусом вытягивает нас наружу. Кейт, кажется, вздохнула с облегчением, и я не думаю, что могу ее за это винить, потому что должно быть облегчением наконец-то поговорить с людьми, которых ты знаешь, после того, как долгое время знакомилась с кучей новых людей и пыталась уложить их имена и лица в памяти.

– Ну, – тихо говорю я Роуз, когда мы усаживаемся за стол на улице, – я хочу, чтобы ты надрала Лили зад.

Но Роуз лишь приподнимает брови.

– Я не трону Лили. Я даже разговаривать с ней не буду. Я пообещала маме, что не буду.

– Ну, твой брат не кажется слишком дружелюбным.

– Нет, и надеюсь, он каждый день доводит ее до слез, когда они в школе, – честно отвечает она. – Но не здесь. Он тоже пообещал маме.

Черт. Я действительно рассчитывал, что кто-нибудь поставит ее на место. Роуз бесполезна.

Но ей, кажется, плевать, и она обращает свое внимание к Кейт.

– Ну, ты уже спятила?

– Тут столько людей… – признается Кейт, немного хмурясь.

– Ну, большинство из них не имеют значения, – пожимает Роуз плечами. – Большую часть из них ты будешь видеть дважды в год, и тогда ты их заинтересуешь, только если залетишь или подашь на развод.

Кстати о…

– Ты не знаешь, где мой отец?

Роуз пожимает плечами.

– Неа. Не видела его несколько дней.

Она начинает болтать о какой-то фигне, которая мне ни капли не интересна. Скорпиусу тоже безумно скучно, но Кейт кажется развлеченной. Так что я сижу тут и ничего не говорю. Я провожу некоторое время, глядя в окно кухни, на людей, которые туда входят и выходят, все они, наверное, предлагали помощь, но всех в итоге оттуда прогоняет бабушка, которая настаивает, что будет готовить сама. В конце концов она замечает, что я смотрю, и машет мне, чтобы я подошел.

– Бабушка зовет меня, – перебиваю я Роуз на середине какой-то долгой истории бог знает о чем. Она останавливается на достаточно долгое время, чтобы я мог взглянуть на Кейт, которая кивает и улыбается, подавая знак, что она не против остаться здесь и выслушать болтовню Роуз. Наверное, она ей почему-то нравится – это выше моего понимания.

Я вхожу внутрь, и в кухне никого, кроме бабушки.

– Не достанешь мне ту банку наверху? – просит она, когда я закрываю за собой дверь. – Если я призову ее, она, скорее всего, опрокинется и все рассыплется.

Я делаю, как она сказала, и достаю банку с сахаром, до которой она не могла дотянуться.

– О, спасибо, – говорит она, когда я протягиваю ее ей.

– Конечно, – пожимаю я плечами. – Еще помощь нужна?

– О, нет, – говорит она, никого тем не изумив. – Я в порядке. Просто не так высока, как должна бы, – она смеется, и я улыбаюсь. – Можешь идти обратно к этой чудесной юной девочке, что ты привел, – она сыплет сахар в один из горшков и машет над ним палочкой, чтобы тот закипел. – Она очень красива.

Я наклоняюсь над столом и кладу подбородок на руки, глядя в окно на Кейт, которая все слушает, как Роуз болтает и болтает.

– Да, она такая, разве нет?

– Тебе повезло, что ты нашел такую хорошенькую девочку, – продолжает бабушка. – И она кажется умной.

– Она очень умная.

– Куда лучше, чем те глупые девчонки, что ты приводил раньше, – она осуждающе качает головой, но она несерьезно. Ну, насчет глупости она серьезно, но она не серьезно меня за это осуждает.

– Твоя мать думает, что ты слишком быстро принял решение, – она продолжает носиться по кухне и отправляет морковь нарезаться.

– А что ты думаешь? – осторожно спрашиваю я.

– Я думаю, что твоей матери лучше думать о своих делах, – ровно отвечает она.

У меня едва хватает времени улыбнуться, потому что дверь открывается, и упомянутая мать заглядывает в кухню.

– Мам, тебе помочь? – спрашивает она, прежде чем замечает, что тут стою я.

Бабушка никак не дает понять о разговоре, что только что тут был.

– Нет, дорогая, – ласково говорит она. – Мне помогает Джеймс.

Тут мама меня замечает, и она долго смотрит на меня, прежде чем собирается с мыслями и кивает:

– Ну, тогда хорошо.

Но тут в голову бабушки, кажется, приходит великолепная дьявольская идея, и она вытирает руки о юбку.

– Вообще-то мне нужно ненадолго сбегать наверх. Джинни, присмотришь за едой?

Мама уже предложила помощь, поэтому теперь она не может отказаться. Она входит на кухню, как раз когда ее собственная мать выходит. На секунду повисает напряженная тишина, а потом она говорит:

– Нам надо поговорить.

Я игнорирую ее, удивляясь, как она такое может серьезно полагать. Прошел почти месяц. Месяц, и она ни слова мне не сказала. Я даже не удостаиваю ее ответом, просто закатываю глаза и отворачиваюсь.