– Это очень смело: показать парням, как мы танцуем!
– говорила Лизавета, сидя за пяльцами.

– Нас не поймут. Может, даже испугаются - это не простой дубоватый верч* и даже не быстрая вишенка*.

– Я думала над этим, - отозвалась Катерина.
– Знаешь, пора разобраться с нашими дружками. Ничто не происходит просто так. Мы с этими парнями, а не с другими. И если уж эти парни не поймут нас, не примут такими, какие мы есть, то нам надо перестать, как говорит отец, морочить им головы.

– А ты морочила голову Савелию?
– повела бровью сестра.

– Знаешь же, нет. Это было бы нечестно. Зачем мне замороченный? То же самое, что общаться со своим собственным отражением!
– пожала плечами Катерина. Но ты, признайся, хоть чуть-чуть чаровала Василя?

Лизавета вздохнула.

– Я не делала ничего намеренно...

– Договаривай.

– Он красивый! Я просто иногда думаю о нём...
– и Лизавета снова представила высокого сына дядюшки Кондрата с густыми пепельными волосами, постриженными по моде, в скобку, так, что не закрывали они крепкий выбритый затылок. Этого Василя с небольшой бородкой, красиво и ровно обрамляющей его лицо, с тёмно-серыми глазами, в которых немым вопросом застыло ожидание.

Она вздохнула.

– Ох, Лизавета, - улыбнулась ей Катерина - Не обманывай себя! Ты же понимаешь, что этого достаточно. Даже когда обычная девушка думает о парне, у неё иногда получается невольно притянуть его. А ты - чародейка! Конечно, он мечтает о тебе! Он же взрослый, совсем взрослый, не то, что мальчишка Савка. Разберись с этим, милая, и остынь, или дай ему любить себя - только не мучай.

– Пусть танец поможет...
– снова вздохнула Лизавета, - я сама не могу... Иногда кажется, что он - подходящий, и мне бы пойти за него замуж, и есть надежда, что будет всё хорошо, как у мамы с нашим наречённым отцом. А иногда...
– Лизавета замолчала.

Будущее не желало открываться.

Вообще.

Как будто будущего у неё нет. Так о каком замужестве ей мечтать?!

Катерина в это время размышляла о том, что ей-то уж проще. С Савкой Бубном интересно, но загореться от такого парня невозможно. Если бы она, Катерина, была обычной девушкой, то для Савки у неё нашлось бы только одно слово - шут. Или, если бы она была не злобной девушкой, то сказала бы про него: чудак. Но поговорить с Савелием, пока возле Лизаветы сидит Василь, неплохо. Бубен смотрит на мир другими глазами и часто интересен в своих вымыслах.

А что дальше ждёт Катерину?

Непонятно. Катерине не удаётся почувствовать ничего из грядущего.

Вообще.

Как будто будущего у неё нет.

Примечания:

* Городская юридика - дворяне были заинтересованы в том, чтобы их мастера-крепостные жили в городе. Они селили их, купив городские участки в черте города или в предместье. Городские законы не распространялись на жителей таких кварталов - юридик.

*Кикимора - болотная страшидла, лохудра. Железная Баба - по преданиям, живёт в высоких хлебах и в колодцах - там, где мог пропасть ребёнок.

*Гайно - гнездо белки.

*Бубен - в XVI веке литвины называли бубном барабан ('бубнить' - выбивать барабанную дробь). Савка получил, по-видимому, татарский ударный инструмент, который в то время могли называть не бубен, а 'шархун', как и 'шархуны' - бубенцы.

*Цмок трёхголовый - то же, что и русский Змей Горыныч

*Всеслав-чародей - легендарный полоцкий князь

*Заячий хлеб - остатки хлеба, принесённые из леса. По поверью, наделяли здоровьем того, кто съедал их.

*Верч - название незамысловатого танца, бывшего в моде не одно столетие, вплоть до XIX века. Парни топали ногами, стоя во внешнем кругу, а девушки, повернувшись у них под рукой, переходили от партнёра к партнёру во внутреннем круге.

*Вишенка - танец, напоминавший польку.

Неведомое

Савелий за последнее время подрос. Он постепенно, как говорили мещане, "люднел": из гадкого утёнка превращался в обычного паренька. Он вряд ли станет высок и статен, - не та порода, - но даже та перемена, которая произошла с ним, уже украсила его.

А Василию щемила сердце тихая, робкая, терпеливая любовь к прекрасной Лизавете. Он в последнее время, к удивлению всей семьи, сделался благочестивым, истово молился и старался не пропускать богослужения, ища в них успокоения и мудрости, но не находя для души своей ни того, ни другого.

Василь ждал. Ждал хоть какой-то намёк от любимой, которой так и не решился открыться, в неведении своём думая, что девушка ничего не замечает, ничего не понимает. А значит, нужно ещё подождать. Ещё не время... И Катерина так же наивна. Водится с этим недорослем Савкой, а могла бы осчастливить любого из речицких парней-женихов.

"Завтра, в недельку, сёстры звали с собой за реку: им понадобилась одолень-трава*. Воображают себя травницами, чуть ли не чародейками. Милые девушки! Вам мужей любить, детей рожать, а травки да зелья оставьте бабкам".