Спешившись на небольшой площади перед воротами Акрополя, Главк отправился дальше пешком в сопровождении своего бунчужного, сотника Ториксака, двух десятников, один из которых нёс в правой руке серый дерюжный клумак (должно быть, с подарком для Перисада от Палака), а также Горгиппа и Оронтона с сыновьями и десятком знатных сатавков, оставив сотню своих охранников дожидаться его возвращения на площади вместе с меотами Горгиппа. Главк и его спутники подошли к охраняемой десятком соматофилаков узкой - не разъехаться двум телегам - арке ворот, прорезанных в толще высоченной стены Акрополя чуть левее сильно выступающей наружу квадратной башни, накрытой сверху двускатной черепичной крышей. Вверху и по бокам вход на Акрополь украшали ярко раскрашенные известняковые барельефы расположенных попарно друг против друга животных: в самом низу стояли слоны, над ними - могучие зубры, ещё выше - ветвисторогие олени, далее - дикие кабаны и волки. Над воротами были вырезаны львы и пантеры, а на самом верху парил, раскинув широкие крылья, царственный орёл.

Беспрепятственно миновав ворота, непривычные к пешей ходьбе скифы медленно двинулись по плавно поднимавшейся вгору, выстеленной широкими известняковыми плитами дороге к видневшемуся в полутора сотнях шагов впереди небольшому храму. По обе стороны дороги среди вечнозелёных деревьев и кустов белели статуи и украшенные искусной каменной резьбой жертвенники почитаемых боспорцами олимпийских богов и героев. Повернув направо возле расположенного в 10-15-ти шагах от входа в храм круглого известнякового жертвенника, оплетенного искусно вырезанными в камне виноградными лозами, посол и его свита обогнули прятавшийся в светлой буково-платановой роще старинный храм Диониса и оказались у подножья широкой, вырубленной в скальной породе лестницы, огороженной высокими каменными парапетами, над которыми нависали мохнатые лапы сосновых, можжевеловых и туевых деревьев. Ступени лестницы, как и дорожные плиты, были стёрты и отполированы подошвами сотен тысяч паломников, прошедших по ним за минувшие со времён основателей города Археанактидов века.

Одолев подъём, они оказались на вымощенной тщательно подогнанными плитами центральной площади Акрополя, простиравшейся шагов на шестьдесят в длину и пятьдесят в ширину. С правой стороны на площади стоял потемневший от времени мраморный жертвенник в виде увитого тремя рядами цветочных гирлянд цилиндра в три локтя высотой, за которым на трёхступенчатом стилобате возвышался храм Афродиты Урании, примерно тех же размеров, что и оставшийся внизу храм Диониса. Передний и задний фасады храма украшали по пять гладких мраморных ионических колонн и вырезанные на треугольных фронтонах под красной черепичной крышей сцены поклонения Афродите.

На противоположной от лестницы стороне площади высился храм Афины с кубическим алтарём перед ним. Построенный несколько столетий назад, в период расцвета торговли с великим афинским государством, он имел столь же скромные размеры, что и стоящий справа древний храм Афродиты (на пантикапейском Акрополе было тесновато), но десять колонн на его переднем и заднем фасадах были ребристыми, а их капители, поддерживавшие фронтоны с посвящёнными Афине барельефами, - изготовлены в вычурном коринфском стиле. Но главное украшение этого храма было сокрыто внутри: то была изумительная беломраморная статуя восседающей на троне царицы Афины со щитом у левой ноги, копьём в правой руке и маленькой крылатой Никой на левой ладони, подаренная дружескому Боспору благодарными афинянами.

Всю левую сторону центральной площади Акрополя занимал боковой фасад главного храма Боспора, посвящённого Аполлону Врачу. Этот огромный, величественный храм, окружённый со всех сторон 48-ю ребристыми ионическими колоннами (по шести на торцевых фасадах и по 18-ти - на боковых), был раза в полтора выше и раза в три длиннее храмов Диониса, Афины и Афродиты. Вход в него находился на северном торце - напротив перпендикулярно расположенного входа в храм Афродиты Небесной и видневшегося внизу среди сохранивших ещё остатки жёлтого убранства буков и платанов храма Диониса. За задним фасадом серебрилась омытая дождём оливковая роща, отгороженная высоким каменным забором от небольшого уютного садика, разбитого на задворках старого царского дворца. Одна вымощенная истёртыми плитами дорожка уводила с центральной площади вдоль каменной ограды храма Врача к притаившемуся за деревьями в юго-восточном углу Акрополя Старому дворцу; другая, протиснувшись между храмами Афродиты и Афины, вела по изогнутому дугой с востока на запад узкому, крутосклонному, скалистому гребню к арочному входу в воздвигнутую отцом нынешнего Перисада на вершине венчавшего восточный горб Пантикапейской горы утёса неприступную цитадель, надёжно охранявшую вознёсшийся, казалось, под самые облака Новый царский дворец.

Ждать у запертых ворот цитадели, когда его допустят к боспорскому владыке, Главку не пришлось. Ворота оказались открыты, а в нижнем дворике палакова посла уже дожидались хилиарх соматофилаков Гиликнид в обшитых отполированными серебряными пластинами доспехах и накинутом на плечи тёмно-вишнёвом с золотой окантовкой гиматие, и закутанный в длинный, фиолетовый, окантованный серебряными зубцами паллий дворцовый управляющий Нимфодор, сжимавший унизанной крупными перстнями рукой высокий костяной посох с воинственно оскаленной собачьей головой, сильно контрастировавшей с его умильной улыбкой и подобострастно прищуренными тёмно-карими глазками. К своим 50-ти годам этот дослужившийся до высокой должности дворецкого отпущенник (он был сыном Перисада IV от дворцовой рабыни, старшим братом его законных сыновей Перисада и Левкона) заметно обрюзг, обзавёлся широкой розовой лысиной над бугрившимся толстыми складками куполовидным лбом, а также солидным круглым брюшком. Его изрядно поредевшие и поседевшие каштановые волосы были коротко подстрижены и зачёсаны от висков и макушки назад, а широкий подбородок и круто изгибавшиеся к круглым оттопыренным ушам скулы прикрыты короткой, волнистой, рыжевыто-каштановой в серебряной паутине бородой.

Приложив правую ладонь к сердцу, Нимфодор отвесил Главку учтивый поклон и объявил, что басилевс будет счастлив его принять. Поскольку никому, кроме телохранителей, входить к басилевсу с оружием не дозволялось, Главк, четверо сопровождающих его сайев и Оронтон со своими родичами, прежде чем последовать за дворецким, оставили свои гориты, мечи, акинаки и ножи на столе в караулке.

По узкой, крутой, удобной для обороны лестнице, освещённой через узкие окна-бойницы, Главк и Ториксак поднимались сразу за неспешно одолевавшим ступень за ступенью Нимфодором. Сразу за ними шествовали бунчужный с бунчуком и двое десятников, затем Оронтон с сатавками. Замыкали шествие Гиликнид и Горгипп с мечами на украшенных золотыми бляшками поясах.

Нимфодор привёл гостей на верхний этаж, где находился тронный зал, окруженный со всех сторон узкой аркадной галереей. На стук серебряной собачьей головы в высокие двустворчатые двери на западной стороне, охраняемые двумя рослыми, плечистыми как на подбор стражами в блестящих доспехах, скрытые за дверьми рабы медленно распахнули вовнутрь покрытые снизу доверху искусной позолоченной вязью дубовые створки. Нимфодор, за ним толсторукий скиф со звенящим на каждом шагу посольским бунчуком, следом сам посол, позади посла сотник и два десятника торжественно прошествовали на середину зала.