Сына Делиада Лесподий назначил гекатонтархом вместо умершего ночью от тяжкой раны Феофила, а поскольку его сотня была тут же распущена по домам, то Делиад с десятью своими соматофилаками остался, как и прежде, в отряде телохранителей царевича Левкона. В первый же вечер Делиад осторожно проверил в дедовом саду свой тайник и утром сообщил Ламаху, что всё в порядке - их золото на месте.

Три дня спустя весь город был поднят на ноги и высыпал на крепостные стены и портовые пристани, с растущей тревогой и испугом глядя на спускавшееся с севера к заливу нескончаемое скифское войско. Левкон, наблюдавший эту внушающую страх картину вместе с неразлучным с ним все эти дни Лесподием, Делиадом, Фадием, Никием и Мосхионом с правофланговой башни Больших ворот, воскликнул бодрым, довольным голосом, услышанным сотнями мрачно притихших на стенах воинов:

– Поздравляю, номарх! Раз Палак ведёт свое войско сюда, значит, возле Длинной стены у него ничего не вышло - наши отбились! А раз не вышло там, то не выйдет и здесь: феодосийские стены и выше и мощнее Длинной стены!

– Не призвать ли на стены феодосийцев?
– тихо спросил Лесподий.

– Пока рано, - ответил Левкон.
– У скифских лошадей нет крыльев. Если Палак решится на ещё один штурм, ему понадобится время, чтобы изготовить штурмовые лестницы, тараны или придумать что-то новое.

Дни становились всё короче, а изредка появлявшееся на пропитанном влагой небе солнце - всё холоднее. До самого короткого в году дня, когда златоликий Гойтосир пересядет на молодого коня и начнёт взбираться на хрустальную небесную гору с каждым разом всё выше и выше, оставалось около двух месяцев, и ещё столько же - до настоящего весеннего тепла и первой зелёной травы.

Уходя на запад, Палак оставил у Длинной стены наблюдать за воротами дозорную сотню, в слабой надежде, что боспорское войско решится выйти из своего укрытия. Но нет - греки не рискнули выслать вслед за его войском даже дозорных.

Въехав рано наступившим в эту предзимнюю пору вечером на феодосийскую хору, Палак не стал ставить шатёр, а обосновался в более комфортных условиях под черепичной крышей одной из греческих усадеб. Пока готовился ужин, Лигдамис рассказал явившимся к царю старшим братьям и воевавшим под их началом вождям, почему пришлось уйти от Длинной стены. Марепсемис в ответ угрюмо поведал Палаку и прибывшим с ним вождям о ходе недавнего штурма, который, если бы не прибывшая в последний момент к феодосийцам по морю подмога, непременно бы закончился взятием города.

– Город уже был у меня в руках, эх!
– с горечью воскликнул Марепсемис, ударив с досадой себя кулаком по колену.

А так пришлось отступить, потеряв только убитыми три с лишним сотни сайев Камбиса и по сотне хабов и напитов, в числе которых оказались и младшие сыновья вождей Госона и Скилака Фарзой и Савмак, первыми поднявшиеся на феодосийскую стену.

– Вот как!
– удивился Палак.
– Юный Савмак погиб... Как жалко...

Царь обратил полный сочувствия взгляд на сидевших сбоку с угрюмыми лицами и опущенными долу очами вождей напитов и хабов.

– Славный был юноша, подавал большие надежды... Да и сын Госона был ему под стать... Жаль.

На другое утро Палак с братьями, советниками и всеми вождями отправился осматривать город. Не опасаясь вражеских стрел (греки вели себя смирно, как бы намекая: "Не трогайте нас, и мы вас не тронем!"), они выехали по крутому склону на нижнюю "ступень" Деметриной горы, увенчанную храмом Геры. Отсюда лежавшая в сотне шагов Феодосия и вся хора просматривались, словно выложенная на полу мозаичная картина.

Палак долго молча разглядывал город, пытаясь понять, как же расколоть его каменную скорлупу. Ясно, что ломиться в ворота бессмысленно - все они надёжно завалены камнями. Разбивать стену таранами? Сколько дней на это уйдёт?.. Ну почему он не послушался тогда Лигдамиса?! Сейчас Феодосия была бы в его руках!

"Может все же вызвать сюда старика Посидея?.. Нет, он предложит мириться... Хорошо бы мне во сне явился Арий или Папай, как Иданфирсу, и подсказал, как захватить Феодосию".

Развернув вполоборота коня, Палак скользнул мрачным взглядом по унылым лицам сбившихся в кучу за его спиной под каменной оградой храма вождей и советников.

– Ну, что скажете, вожди? Как нам расколоть этот греческий орех?

Вопрос царя повис в воздухе. В ответ никто не проронил ни слова, только кони, мотая головами, позвякивали удилами.

– Не знаете?

– Да мы уже всё перепробовали!
– прервал молчание Эминак.
– И лестницы, и тараны...

– И насыпь, - подсказал негромко Лигдамис.

– Защищать свои стены греки умеют, как никто, - нашёл оправдание неудачам вождь ситархов Агафирс.

– Вот я и подумал, - возвысил голос Эминак, - может, спалим тут всё, - он обвёл зажатой в руке плетью окружающие город усадьбы, - да и отправимся по домам. Думаю, это будет достаточной карой боспорским собакам за обиду нашему отцу!