Спускаясь вслед за царевичем вниз, Лесподий спросил стоявшего с улыбкой в выходящем на стену боковом проёме Никия, что он делал так долго у скифов. Никий, улыбаясь, ответил, что Палаку вздумалось спросить совета у богов, соглашаться ему на переговоры или вернуть феодосийцам голову их посла. И вместо того, чтобы решить вопрос за пару секунд, бросив монету, их жрецы-гадатели почти час метали через головы в начерченный за спиной круг ивовые прутья: лишь с девятой попытки у всех троих прутья указали наконец на мир. Несмотря на его нарочито шутливый тон, спускавшегося следом Фадия, представившего, что пришлось пережить в эти минуты его сыну, прошиб холодный пот.

Сев на коней, Левкон, Лесподий, Фадий и Никий отправились на Акрополь и принесли вместе со всеми демиургами и жрецами жертвы богам за успех переговоров.

Когда полтора часа спустя дозорные на башне у Малых ворот с Никием во главе увидели, наконец, десяток выехавших из-за Деметриной горы скифских всадников, неспешно рысивших к Малым воротам, ждавший внизу Левкон коротко обнялся с пожелавшими ему удачи Лесподием, Делиадом и Фадием и первым выехал из города. За ним выехали по одному десять его телохранителей, вооружённых короткими мечами, копьями и овальными щитами, украшенными, как и у всех соматофилаков, бронзовыми посейдоновыми трезубцами, и остановились напротив ворот, поджидая скифского царевича.

Подъехав с каменным лицом к знакомым воротам, левее которых чернел под стеной обугленный остов скифского тарана без бронзового жала, Марепсемис увидел, что осторожные греки разобрали только часть завала в и без того узком воротном створе, оставив проезд лишь для одного всадника. Марепсемис натянул повод, лишь когда его серый в яблоках мерин едва не ткнулся мордой в испуганно дрогнувшие ноздри янтарно-золотистой кобылы Левкона.

Дружелюбно улыбнувшись, боспорский царевич приветствовал старшего брата скифского царя лёгким кивком головы и традиционным: "Радуйся!", произнесенным по-скифски. С полминуты Марепсемис молча метал из-под сурово сведённых бровей в спокойно-добродушное лицо человека, помешавшего ему захватить Феодосию, тяжёлые, как булыжники, взгляды, затем едва заметно кивнул в ответ и произнёс на грубом, отдалённо напоминающем эллинский язык наречии:

– Будем радоваться после того, как мой брат Палак отпустит тебя назад с миром.

– Я уверен, что нам с твоим братом удастся договориться, и мы снова заживём, как добрые соседи. Так что въезжай смело, царевич, - Левкон сделал широкий пригласительный жест правой рукой в сторону ворот.
– Извини, что к твоему приезду мы не успели сделать проезд пошире.

Потянув за левый повод, Марепсемис тронул коня и первым въехал в узкий, как лисья нора, проход сквозь нависающие над головою каменные блоки. За ним цепочкой втянулись в город десять его телохранителей.

Провожаемый взглядами тысяч стоявших на всех башнях и куртинах плечом к плечу феодосийцев и восточнобоспорских воинов, Левкон со своим маленьким отрядом припустил галопом по огибающей город дороге. Как только он миновал Деметрину гору, из расположенной за нею балки выехала сотня скифов и отрезала царевичу путь назад, поскакав в полусотне шагов за ним. С северной стороны скоро выехала навстречу Левкону ещё одна скифская сотня с Главком во главе. Взяв боспорского царевича и его телохранителей в тесное кольцо, сайи сопроводили его в усадьбу, ставшую на время резиденцией царя Палака.

Двор усадьбы был весь загажен конским навозом, густой запах которого, смешанный с запахами конской мочи и пота, столь же приятный для скифского носа, как аромат роз для эллинов, пропитал и сам двор, и все комнаты в окружающих его постройках. В центре двора стояли в два ряда шесть плотно зашторенных кибиток, вокруг которых были привязаны с полсотни осёдланных лошадей. Ещё не меньше сотни коней были привязаны к столбам и друг к дружке по периметру двора. Сотни палаковых телохранителей, высыпавших поглядеть на боспорского царевича, толпились под навесами и между лошадьми. У входа в андрон, в тени тянувшегося вдоль всего фасада широкого балкона, с которого за приездом важного гостя тоже наблюдали десятки скифов, застыли, скрестив копья, двое стражей. Между ними, заслоняя могучим торсом широкие двустворчатые двери, уперев в бока кулаки, стоял старший бунчужный Тинкас, а чуть сбоку - глашатай царя Зариак.

Подъехав с Главком почти под самый балкон, Левкон легко спрыгнул с коня и, отдавая повод своему декеарху, разрешил соматофилакам спешиться. Зариак скользнул за спиной Тинкаса в андрон и с порога обратился во весь голос к сидевшему у противоположной стены Палаку:

– Левкон, младший брат боспорского царя Перисада, явившийся к порогу царского дома, просит дозволения лицезреть светлый лик повелителя скифов!

– Пусть войдёт, - разрешил Палак.

Глашатай распахнул створки дверей, стражи подняли копья, Тинкас, развернувшись вполоборота, отступил на шаг в сторону, не сводя с лица царевича недобро насупленного взгляда. Левкон, сопровождаемый Главком, остановился посреди выложенного пятью кругами разноцветной плитки андрона. Вошедший следом Тинкас, притворив дверные створки, остался стоять у порога, широко расставив толстые короткие ноги и заложив за пояс большие пальцы рук.

В сравнительно небольшом помещении андрона собралось в ожидании мирных переговоров с боспорским царевичем больше полусотни человек. Палак, одетый по-домашнему в красные сафьяновые скифики, коричневые штаны, зелёный короткополый кафтан, перетянутый наборным золотым поясом, за который была заткнута драгоценная царская булава, и высокий алый башлык, обшитый по краю рядом рельефных золотых пластин, важно восседал на расшитом сплошным золотым узором краснобархатном чепраке, расстеленном поверх шкуры большого белого медведя, раззявленная клыкастая пасть которого угрожающе скалилась на Левкона. Грудь царя вокруг шеи украшала широким полумесяцем великолепная золотая пектораль. У стены за спиной Палака застыл бунчужный с царским бунчуком, по бокам которого стояли два вооружённых до зубов стража. По обе стороны медвежьей шкуры сидели полукругом со скрещёнными ногами на цветастых чепраках три десятка козлобородых скифских вождей; за их спинами теснились молодые друзья Палака - по большей части сыновья этих самых тысячников и вождей. Главк, оставив гостя одного посреди залы, присел рядом со старшим братом по левую руку царя.