Почему они отправились именно к Уиллису, почему она считала, что он обладает нужными им сведениями… Она просто знала. А вот о несостоявшемся чуде Доктора Эрнхардта не знала, заглушая все свои предчувствия. Довольно: если чует беду, будет слушать это предчувствие. Правда, нет смысла слушать, если ничего не изменить.

Окольными путями пробрались обратно в дом Герка, где его встретил протяжный монотонный гул мартышек, накрывая новой волной вони. Джейс знала, что не останется в этой берлоге ни за что. Звери в клетках… Держались за решетки, точно люди. В клетке не поймешь, кто ты — зверь или человек. Клетка тела для души — расставаться не спеши. Но порой слишком тесными делаются земные оковы, без знания назначения нет смысла их носить, таща кандалы вдоль циферблата.

— Я иду убить Вааса Монтенегро, — остановившись у двери, сказала снайпер, не собираясь входить.

— Хороши намерения! И куда ты пойдешь ночью? — остановил ее решительно Герк.

— Я иду! Убить! Его! — прорычала Джейс, вполне сознавая внешнюю безрассудность этих слов. Но все безрассудно, что опасно, для тех, кто еще дорожит остатком своих дней.

— Ну, ночь-то хоть подожди, — всплеснул руками контрабандист, чистосердечно жалея свою, как ему казалось, съезжавшую с последнего ума спутницу. — Уиллис вроде сказал через несколько дней.

Джейс вняла просьбе, сознавая, что не будет ждать два дня в джунглях, хотя дело, может, и стоило того. Но в ночь отправляться и правда было рискованно: разрозненные группировки пиратов сновали ныне по лесам, точно дикие звери — остатки охраны взятых аванпостов, искавшие обходные пути для воссоединения с основными силами. Что-то и правда случилось. Власть Вааса таяла… Что-то сместилось или кто-то сместил. Но это мало занимало Джейс. Осталась она одна, последний человек в мире, один на один с собой. Клетка собственной головы оказалась страшнее и темнее всех тюрем.

— И как ты намереваешься это осуществить? — уходил к своим мартышкам Герк, глухо доносился через стену его голос.

— Ты дашь мне навигатор, я изучу местность. Дальше дело винтовки и случая. Ты поможешь, — без вопросов утверждала снайпер, считая, что имеет теперь право повелевать, указывать, злиться. И вообще творить, что угодно. Слишком больно сделал ей этот мир, оставив в обессмысленности, чтобы казаться себе добрым человеком.

— Не помогу, потому что это — самоубийство, — выплевывал ответ укротитель обезьян. — Не пойду я. Я контрабандист, а не спецагент. Вон, Уиллис, сидит и помалкивает. Не пойду, улечу в Гималаи с гарпунной пушкой. Все!

— Как хочешь, — хладнокровно пожала порывисто плечами Джейс, садясь за стол на кривой табурет, прислоняясь к стене. — А я пойду.

— Но Джейс… Может, лучше со мной? — дрогнул растерянно голос Герка, который застыл в дверном проеме, уже почти умоляя. – Ну, на что тебе уже сдался этот Ваас? Что у вас за…

— Довольно! — вскочила вдруг девушка, ударяя по столу, опрокидывая табурет. — Ты либо идешь со мной, либо я иду одна!

— Ты сошла с ума, — опустил голову мужчина, отворачиваясь, шмыгая носом.

— Да, — невозмутимо холодно отрезала собеседница. — Так что, Герк?

— А я нет! — горячо запротестовал последний.

Больше в тот вечер они друг другу ничего не сказали. Джейс только попросила дать ей в дорогу чистую рубашку или майку. Тогда Герк понял, что она идет на смерть. Не важно, какую. Она придумала себе намерение, как быстро распрощаться с жизнью: полезть в одиночку против главаря пиратов. Контрабандист отдал снайперу полосатую майку-тельняшку, похожую на ту, в которой она прибыла на остров, когда-то давно, очень давно, по ту сторону… Затем Герк устроился на свалявшемся грязном матраце, отвернувшись к стене, обильно заливая свои беды пивом.

Джейс еще раз проверила винтовку, бесцеремонно забирая у контрабандиста и патроны, не спрашивая даже разрешения, но он не запрещал.

Затем она вновь провалилась в небытие, не сознание потеряла — так она теперь спала, отключалась, как автомат. В какой-то миг утром снова включалась. Многие так существовали долгие годы, а она не могла, она хотела жить. И если уж не позволяли, то согласна была заплатить высшую цену.

— Доброе утро, — встала Джейс, обнаруживая, что Герк уже бормочет что-то своим мартышкам, вновь энергичный и неутомимый.

— Доброе-доброе, — донесся его неуверенный голос. — Еще не передумала?

— Это не прихоть. О таком не передумывают, — поморщилась девушка. — Так что, Герк?

Мужчина многозначительно промычал что-то неразборчивое в кулак.

— Герк! — снова не своим голосом заорала на него Джейс.

— Не-не! Я туда соваться не намерен, мне пока жизнь дорога, — уже зло отмахнулся укротитель обезьян.

— Что ж… Спасибо за „помощь“, „друг“, — ядовито прошипела снайпер.

Контрабандист поднял на нее грустные извиняющиеся глаза, попытался улыбнуться, делая вид, будто не понимает, куда направляется девушка, говоря ей торопливо: