— Джейсон, ты жив?! Джейсон? — окликал новичка заботливо Дени.

Во время боя он не мог с ним возиться, ведь это был последний аванпост. Последний подступ к деревне. О, как велико оказалось зло, что содержалось на этом острове. И почему судьба велела безымянному кораблю добраться именно к этой юдоли скорбей?

Темнокожий воин подошел, вглядываясь в лицо подопечного, успокаиваясь, когда последний судорожно начал водить глазами, как будто разбуженный посреди ночи. Джейс только слабо что-то промычала. К счастью, Дени быстро спихнул с нее тело пирата, протянул руку, помогая подняться.

— Ну что, парень? Обомлел? Не биатлоном заниматься? Ничего. Татау помогут тебе! Верь в это! И выживешь!

Так говорил Дени, вот только воины ракьят уже, не таясь, оплакивали гибель одного из старших сотоварищей, всего покрытого этими символичными «татау». Видимо, не так они отгоняли смерть, как обещал Дени.

Но если ни во что не верить, то пред лицом безносой не остается оправданий и покоя.

Джейс, немного шатаясь, стояла на месте, опустив пистолет. Она уже не ощущала, что кого-то убила. Она была просто рада, что это так быстро закончилось, хоть показалось, что вечность прошла, а она наверняка поседела. Но оказывалось, что нет. Почти не изменилась, только лицо больше осунулось.

Потом что-то ощутимо ужалило в руку, девушка вздрогнула, не понимая, что ей вкололи, наверное, это был Дени. Да что бы уже ни было… Из крови не выудить. В любом случае, предобморочное состояние отменялось.

— Что стоишь? Обыскивай трупы! В первый раз, что ли?

====== 24. С небес не придут ======

Где с небес за нами так и не придут…

— Что стоишь? Обыскивай трупы! В первый раз, что ли? Ах, да, для тебя, выходит, в первый, — возвратил ее к реальности голос Дени, который гордо убрал за спину автомат и ныне поднимал над вражеским аванпостом синий флаг с изображением белого дерева. Истрепанная тряпица медленно ползла по самодельному флагштоку. Но как прекрасно она сочеталась с цветом неба! Не то что красный кусок ткани, который воины ракьят с ненавистью теперь топтали.

— Обирать… Трупы… — хрипел голос Джейс, снова будто существуя помимо нее.

— Джейсон! Ну, что ты как баба! — усмехнулся один из воинов ракьят, невозмутимо выворачивая карманы одного из врагов, уже находя там то ли часы, то ли монеты.

— Давай, парень, не стесняйся. Это пираты! Ты же двоих убил, верно? Все, что найдешь — твое. Не забывай, ты мне еще должен, — подбадривал ее Дени, похлопывая по плечу.

Джейс не понимала, что происходит, опустилась возле убитого ею в упор пирата, рассеянно провела вдоль его одежды, нащупала карман на штанах. А потом что-то словно переломилось в ней, очередная граница, очередной рубеж, очередное табу цивилизованного человека. И стало как-то легко. Вернее, просто не осталось оценочных суждений для своих действий. И что такого, в самом деле? Никто не осудит… Да и уже убит. Да и враг. Но, как она заметила, ракьят даже своего убитого товарища обобрали, хотя проливали по нему горькие слезы, которые не являлись для воинов признаком слабости. Может, напротив, слаб тот, кто не умеет плакать. Вот глаза Вааса точно никогда не знали слез. Так казалось при взгляде на него, беспощадного, хладнокровного в своей жесткости. Теперь. Было ли что-то раньше? И был ли он силен… Силен. Но той ли силой, что мир держала?

— Ему уже не пригодится, — вздыхали ракьят, забирая какие-то вещи, готовясь к похоронам своего. А о пиратах они ничего не говорили, кое-кто даже плевал на трупы, кто-то суеверно боялся мести мертвецов. Да и чтобы не распространялись болезни, бактерии, дух разложения, тела врагов сваливались в яму и сжигались, естественно, все ценное было разумно у них забрать. Не брали только одежду. Может, из-за инфекций, а, может, потому, что не носили красное. Запретный цвет считался у ракьят с тех пор, как началось вторжение.

Так что Джейс, глядя на них, уже без рассеянности и мук совести пошарила по всем карманам двух убитых врагов. Сознание того, что перед ней трупы, как-то спокойно обходило разум. Да, трупы. Они. Не фальшивки уж точно. И этот запах свежей крови. И что дальше? Зато нашла у одного бумажник с долларами. Очевидно, ходовая валюта на острове. Джейс даже обрадовалась. Нет, такое светлое чувство, как радость, давно покинуло ее. А с момента смерти Райли — тем более.

Скорее ощутила почву под ногами, все-таки с деньгами она могла расплатиться с Дени и, может быть, приобрести у старухи-оружейницы снайперскую винтовку. Джейс уже практически бредила этой мыслью. Да, длинный ствол, достаточно тяжелая. Она видела ее там, в магазине. И поняла, что еще может чего-то желать в этой жизни. Нет, ей не нравилось просто оружие. Она надеялась, что с этим оружием сумеет осуществить свою месть. Хотя… Стоило убеждать себя раз за разом: она не ради мести идет на все, а ради спасения друзей.

Обобрала трупы. Еще один рубеж. Первый, когда выбрались из клетки. Второй, когда убила. Третий, когда убили брата. И вот — четвертый, когда научилась обыскивать трупы в поисках полезных вещей. Страшный быт этого острова постепенно проникал в нее. Не быт, нормы выживания. Ракьят веками жили иначе, поклонялись духам предков, охотились.

«Ракьят — охотники, а местные земледельцы…» — поняла Джейс, вспоминая, что в деревне многие говорили именно об охоте, а собранными плодами торговал человек, похожий на европейца. Откуда бы им здесь взяться? Выходило, что остров осваивали колонизаторы, об этом же свидетельствовала неизвестного назначения башня с осыпавшейся штукатуркой там, возле деревни. На вершине башни маячил покосившийся крест. Колокольня.

А здесь это освоение колонизаторами доказывали полуистлевшие скелеты автомобилей. Часть была на ходу, на них ездили пираты и местные, кажется, давно не деля, что является чьей собственностью. Да и как делить? Убил врага — теперь твое. Только своего нельзя убивать, чужого не брать у брата.

— Ладно, Джейсон. Можешь остаться на посту. Можешь возвратиться в деревню, — говорил с ней Дени, растирая виски. Похоже, он очень устал от этого штурма. А сколько было врагов, Джейс так и не смогла сосчитать, отвечая отрывисто: