— Ну, как знаешь. Если сумеешь активировать вышки, ты нам очень поможешь, — махнул ей Дени, улыбнувшись.

Хотелось все-таки ему доверять, он нес частицу чего-то знакомого и привычного. Казалось, что это его квадратные очки, хотя, конечно, дело обстояло иначе. Но ракьят для Джейс казались совершенно неразгаданными.

Она закинула в рюкзак сухой паек, воду и аптечку, на аванпосте нашлось все необходимое. И Джейс даже поглядела, откуда привезены некоторые вещи. Несомненно, кто-то ведал оснащением этой шайки нелюдей. Или все-таки людей? Кого она убивала?

Нет, она не хотела понимать и не могла понять. Действия и оценки существовали отдельно. Самое простое — разделить, кто враг, кто друг. И если не друг, то хотя бы союзник. А у врага иного статуса нет. Враг — он всегда враг. И где-то в лапах этого врага мучились друзья.

Враг, найденные союзники и чувство долга — вот и все, что позволяло не сойти с ума.

Джейс на ватных ногах подошла к одной из машин, та оказалась сгнившим металлоломом, Дени указал на другую. Безуспешно попробовали завести. Только третья глухо загудела и завелась, сплошь покрытая чешуйками ржавчины.

— Кажется, на ней они не ездили, — поглядел на развалюшку Дени. И Джейс вспомнила, что пираты использовали для передвижения подобие джипов, а ей досталась убогая легковушка с покореженными дверьми и расколотым ветровым стеклом. Но все лучше, чем идти пешком, хотя сложно сказать, что там ждало, на кого могла наткнуться.

Но раз уж Дени советовал, стоило подчиниться. Хотя знал ли он лучше, как поступать? Но раз выживал на острове, да еще вел за собой ракьят, стало быть, знал. А она ничего не знала, но тоже почему-то все еще выживала.

Кое-как устроилась за рулем, не водила уже давно, машину продали первым делом ради спасения бизнеса. Вроде бы ничего не забыла. Да и штрафовать за несоблюдение правил было явно некому. Здесь штраф один — расстрел.

Ей всегда нравилось стрелять, это казалось таким захватывающим и интересным. Только она раньше не подозревала, насколько это страшно. «Однажды взяв в руки оружие, будь готов к тому, что придется убивать», — горько усмехнулась она.

И что это значило? Убивать? В книгах так страшно описано, а в жизни все страшнее за товарищей, да за себя, врагов не жалко. Может, такие враги и не заслужили никакой жалости.

Но вот сжигались, распространяя совершенно специфический едкий дым, тела… Хотя, не важно! Ничего не важно, кроме движения вперед. Вырваться, выкарабкаться, хоть зубами в жизнь вцепиться!

И приходилось вот уже несколько дней вести борьбу со всем вокруг, видеть на триста шестьдесят градусов, потому что некому оказывалось прикрыть спину, прислушиваться, точно дикому зверю, потому что каждый скрип ветки, каждый шорох мог являться знаком приближающейся опасности. И точно все на этом острове пыталось ее убить. Она загнала себя в еще больший тупик, когда обманула ракьят. Но она видела девушек и женщин из деревни — никто им в руки не давал оружие.

Они готовили пищу, присматривали за детьми, собирали цветы, украшая к местному празднику крошечные терраски убогих хибар. Как будто не было никакой войны, как будто жили себе и жили, только в их обращениях возле древа предков прорывалась вся та боль, весь тот страх, что пытались скрывать, улыбаясь при встрече, готовясь к празднику.

И Джейс понимала, что ничем не принадлежит к ним, нет в ней ничего от женщины, а в бою оказалось, что и от мужчины в ней маловато, слишком мало, чтобы научиться убивать ради выживания. Ничейная, потерянная, ненужная. Вот она вся, и вся боль ее навечно в душе ее. Только это и поддерживало.

Боль разрывающая, ненависть опаляющая, но не сжигающая. И она просила больше ненависти, чтобы не позволить себе сдаться. Она знала, что рискует окончательно потерять себя, но эти темные чувства казались необходимыми, чтобы выжить там, в самом аду. Хотя для племени остров являлся домом.

Машина тронулась, гудела, громыхала, разве только тормоза исправно работали. А ведь когда-то ее выбросили, просто выбросили. По виду модели автомобиль выпустили лет двадцать назад. Значит, на острове когда-то все было знакомым. Люди покупали машины, ездили друг к другу в гости без опаски. А что случилось потом?

Как удалось понять из обрывочных разговоров ракьят, потом остров стал базой для нарко-работорговцев, которые ведали также оборотом оружия на черном рынке. Хойт? Какое-то хриплое слово, от которого хотелось прокашляться, как от мокроты. Ваас… Вот это уже ассоциировалось с реальным человеком. Вот он — реальный враг!

Враг. Ваас. Измученное сознание смешивало образы, и злая ухмылка тонких губ врага перетекала в оскал варана, что напал недавно в чаще…

И вот снова она двигалась навстречу опасности. И никто с ней не мог ей помочь, никто не поехал с ней, ведь им предстояло держать оборону аванпоста, а, может, и штурмовать еще один.