– Почему-то, Камилло, у меня такое чувство, – мрачно изрёк Рыжик, наливая себе в манную кашу сразу полбанки малинового варенья, – что той неведомой зверушке, что тут ползает, твой мелок будет на один зуб, так, чисто для разогрева. У меня есть другая идея! Его надо просто тупо выкурить из нашей квартиры, чтобы оно ушло отсюда куда подальше...

– И желательно к соседям, – размечтался Камилло.

– Тоже вариант, – согласился Рыжик. – Кстати, какие у тебя вообще планы на сегодня?

– Ярмарку мы пошло проспали, так давай хоть сходим, посмотрим, как народ будет жечь чучело предыдущего президента и лазить на столб за новым айфоном... Заодно заедем на обратном пути в гипермаркет и докупимся инвентарём взамен погрызанного.

Рыжик кивнул, и Диксон заметил, что его прядки вновь шевельнулись на плечах, как будто тоже согласно кивнув ему в ответ...

На улице уже совсем отчётливо пахло весной, и, несмотря на резкий холодный ветер, небо было хрустальным и лазурным, а солнце нешуточно припекало макушки и плечи. Рыжик толкался возле будущего церемониального костра и увлечённо поедал пирожок с повидлом, наблюдая, как рабочие культмасспросвета привязывают к столбу чучело зимы. Оно являло собой противоестественную помесь тючка соломы, того самого холерного Лунтика (из-за круглых пуговичных глаз), и Юлии Тимошенко (из-за длинных блондинистых кос из мочалы). Рыжик мстительно подумал, что причёха у будущей растопки для костра один в один, как у Элен Ливали – приятно будет постоять рядышком, лапки у огня погреть...

Где-то сбоку Камилло, движимый подозрительными инстинктами, шастал по торговым рядам и приценивался к свойским яйцам. Перед выходом из дома Рыжик нашил Диксону на пальто десяток разноцветных заплаток и навтыкал в него булавок, так что теперь Камилло походил уже даже не на чучело, а на отставного хиппи на пенсии. И, судя по всему, это ему страшно нравилось.

Рыжик ухмыльнулся, запихнув в рот последний кусок пирожка, быстро огляделся, убедился, что никто не смотрит, и элегантно облизал пальцы. Ему нравилось наблюдать массовые гуляния, но не нравилось в них принимать участие.

– Вот, – похвалился возникший рядом Диксон в шляпе набекрень, и гордо продемонстрировал корзинку с крапчатыми яйцами.

– Высиживать собрался? – вежливо полюбопытствовал Рыжик, разглядывая новоприобретение.

– Типа домашний инкубатор?

– Нет, спасибо, мне тебя одного с лихвой хватает, – фыркнул Камилло. – Это нам на будущий месяц на нашу холостяцкую яишенку... Ещё, может, на работе кому перепродам часть, у них же в Сити такого натурального продукта днём с огнём не сыщешь.

– Я лучше придумал! – внезапно вспыхнули глаза у Рыжика. – Оставь их, на следующей неделе будет Перемена, а на такой товар обязательно найдётся куча желающих. Это же куриные яйца, не варакушечьи и не кричайкины, редкость такая...

– Куриные яйца – это редкость? И что за Перемена такая? – не понял Камилло, отодвигаясь, чтобы дать рабочим возможность щедро облить керосином водружённую на костёр Орлеанскую деву из несвежей соломки. Рыжик мотнул длинной чёлкой:

– Такой праздник в Некоузье. Очень специфический.

– Но ты же сказал, что мы больше...

– Но это же праздник, Камилло! – Рыжик для убедительности прижал руки к груди и сделал ангельские глазищи. – Такой вот, как ваша Масленица! На празднике не может случиться ничего такого, зато мы...

– Здравствуй, Рыжик, – тихо произнесли рядом, и на его плечо легла узкая девичья ладошка с алыми лаковыми ноготками. Рыжик чуть повернул голову, движением брови велев Камилло не психовать, и обратился к стоявшей за его спиной невысокой темноволосой девушке в длинном сером плаще:

– Здравствуй, Алия. Чем обязан нашей встрече?

Девушка улыбнулась – милы ямочки на румяных щеках. У Диксона отлегло от сердца, и он, чтобы не мешать своему найдёнышу устраивать личную жизнь, деликатно отодвинулся в сторонку, к бодро вещавшей что-то в микрофон разрумянившейся и растрепанной тамаде.

Рыжик и Алия проводили взглядами разноцветные заплатки на его пальто, потом посмотрели друг на друга. Улыбка Алии угасла, будто её стёрли с лица; Рыжик опасно блеснул глазами.

– Зачем ты пришла, Селакес? Всё в Кирпичном не сидится?

– Элен очень огорчена твоим нежеланием сотрудничать, – мягко отозвалась Алия, снимая с левой руки перчатку и любовно рассматривая узор из вшитых под кожу медных нитей на запястье. – Ей бы хотелось видеть тебя в Некоузе. Так почему ты отказываешься от, хотя бы, обычной деловой встречи, ни к чему не обязывающей? Ливали настроена на диалог, поверь мне.

– Диалог – это когда тебе у подъезда выкручивают руки офицеры ведомственной охраны? – чуть изогнул одну бровь Рыжик с иронией. – Знаешь, я очень не люблю, когда мне навязывают решения, которые я не успел обдумать.

– Ну, хорошо, – Алия задумчиво провела пальцами по завитым в крупные локоны, тёмным волосам цвета шоколада. – Я поговорю с Элен о твоих предпочтениях, Рыжик. Она стремится наладить с тобой контакт, и прислушается ко всем твоим пожеланиям. Ты же видишь, мы не хотим давить на тебя силой. Не знаю, кто отдавал распоряжение офицерам, должно быть, тут какое-то недоразумение возникло... Ливали знает о Камилло Диксоне, но мы не тронули его и пальцем. Ты ведь не хотел бы подставлять Камилло под удар, Рыжик? Он дорог тебе, и не отрицай, это заметно с первых двух взглядов... Но Элен не хочет грязной игры. Она хочет мира.