– Вот постарайся, – для острастки пробурчал Камилло, уже успевший сообразить, каких жутких глупостей требовал в состоянии аффекта, и порядком устыдившийся своего демарша.

Встал, убрав чашки в раковину и заодно приняв выгодную позицию, чтобы не было заметно виноватого выражения на физиономии.

Бесшумно подошедший Рыжик потёрся щекой о Камиллово плечо, выражая своё понимание и признательность, и скосивший на своего найдёныша глаза Диксон заметил, что его волосы вновь начинают обретать свой настоящий, золотисто-рыжий цвет. И это показалось Камилло хорошим знаком. В уютном молчании они быстро вымыли-вытерли-убрали по местам посуду, и разбрелись по комнатам, одинаково улыбаясь самыми краешками губ – чтобы не спугнуть...

– Ир-рма, – сам себе прошептал Рыжик, зарываясь лицом в подушку. – Ирма и Дэмиен... К’рейг.

И почти сразу уснул – как всегда, без сновидений.

*

...Естественно, поставленный на семь утра будильник в телефоне был выключен киданием LG в стену: после Антинеля Рыжик мог смело давать мастер-классы по технике уклонизма от ранних побудок. Причём чисто на инстинктах, не приходя в сознание. В результате первым проснулся Диксон – часов в десять утра. И печально помахал лапкой мечтам о свойской рыночной сметанке.

Натянув неистребимые вельветовые брюки с ромашкой на заднем кармане, очередную клетчатую рубашку и два разных носка, Камилло выгреб в кухню, порылся в холодильнике и понял, что он чего-то не понял. За ночь с полок исчезли припасённые на чёрный день консервы с тушёнкой и скумбрией, пучок петрушки, десять яблок, плавленый сырок в ванночке и банка с прокисшим смородиновым вареньем. Мысль о том, что кто-то мог покуситься на столь странный продуктовый набор, была совершенно абсурдна. Тем более что дорогой сыр с плесенью остался спокойненько лежать в холодильнике, равно как и остатки спагетти с тушёным мясом.

– Подозрительно всё это, – вслух сказал Диксон, доставая молоко, чтобы сварить манку. Потом решил сходить к Рыжику – а вдруг тот перекинулся с паяния странных приборов на алхимию? И сварганил из старого варенья какое-нибудь зелье, ага... и из бычков в томате вместе с банками.

Камилло хмыкнул и просочился в Рыжикову комнату, где пахло осенними цветами и пряным холодом. Осторожно обошёл по широкой дуге стоявший у стола и негромко гудевший бывший радиоприёмник и присел на краешек дивана. Рыжик безмятежно спал, лёжа на спине и раскинув руки; на его левой щеке с родинкой лежала медно-рыжая прядь волос, горевшая в полумраке золотистыми искрами. Камилло с ласковой улыбкой коснулся лица Рыжика, намереваясь убрать растрепавшиеся волосы и разбудить своего найдёныша... и медная прядка, шевельнувшись в пальцах Диксона, бодренько шмыгнула на место, на подушку...

Камилло взвизгнул, как гимназистка, отдёрнув руку, и едва не свалился с края дивана.

– Ты что?! – Рыжик резко сел, открыв один глаз и пару раз ошалело им моргнув.

– Чего ты орёшь? Что стряслось?

– У тебя, это... волосы... ползают. В смысле, шевелятся сами по себе. У тебя прядка на щеке лежала, я убрать хотел, а она вывернулась и сама, того... убралась, – прозаикался Камилло.

– Святые Хранители!! – Рыжик, распахнув теперь оба глаза, схватился за лохматую голову с паникой на лице. – Этого мне только не хватало для полного счастья!

– Нет, ну если ты скажешь, что у тебя это бывает, я пойму...

– Диксон, я тебя обожаю, – пылко заявил Рыжик, чмокнул обалдевшего Камилло в лысину и умчался в ванную, по пути едва не обрушив этажерку с традесканцией. Камилло некоторое время втыкал в закрытую дверь с сакраментальным мальчиком, за которой весело плескался душ, потом вздохнул, махнул рукой и пошёл варить кашу. Рыжик нарисовался минут через пятнадцать и тут же просверлил в Камилло две сквозные дыры прокурорским взглядом.

– Ты зачем мыло сожрал? – грозно вопросил он и шлёпнул полотенцем по краю стола. Диксон от такого вопроса на засыпку едва не облился кашей:

– Я зачем что?

– Я спрашиваю, зачем ты схарчил кусок туалетного мыла «Дивный сад» с ароматом ромашки, – повторил Рыжик, продолжая сурово смотреть на смятенного Камилло. – И обкусал на закуску унитазный ёршик и утят с вешалки для полотенец.

– Ха! – очнулся Диксон, – не раньше, чем ты ответишь, с какой целью поужинал консервами, не потрудившись даже вынуть их из банок, а потом запил литром прокисшего варенья!..

– Чего-о?.. – вытаращился Рыжик.

Камилло мстительно улыбнулся ему и добреньким голоском утешил:

– Ничего, Рыжуля, не бойся, я никому не расскажу, что ты любишь грызть по ночам ванночки от плавленых сырков. Это будет нашей тайной.

– Стой, погоди! – Рыжик помахал полотенцем, требуя адекватного подхода к проблеме. – У нас в квартире завелось прожорливое всеядное нечто, и скорее всего, это нечто вывелось из того яйца, что ты приволок из Некоуза!

– Ой мама, – сказал на это бесстрашный Диксон и начал суетливо оглядываться, поджимая ноги.

– Но может, не всё так плохо, у меня где-то был мелок от тараканов... и дуст. Кажется.