Преодолев метров сто по протоптанной в снегу тропинке, оба двинулись по левому берегу озера, вдоль которого дугой изгибались рельсы. Камилло невольно загляделся на отражающийся в тонком ртутном льду перевёрнутый мир – у него даже слегка закружилась голова. Показалось, что он сейчас провалится в это тёмно-синее небо, не удержавшись на краю. Упадёт, как в пропасть, пролетев мимо стеклянных мерцающих шахт и флюгеров на башнях управления депо, и растворится в этом вечном индиго. Чтобы отогнать странное наваждение, Диксон встряхнул головой и осведомился у Рыжика:

– Слушай, а ртуть же вроде не застывает, насколько я смутно ещё помню школьный курс химии? Откуда здесь такой лёд?

– Это беглая ртуть, из подземных источников. Она умеет притворяться похожей на разные химические вещества, – отозвался Рыжик, раскланиваясь с обогнавшей их парочкой девушек в рвано-марлево-шёлковых нарядах. – Видишь ли, всё, что происходит из глубин земель Некоузья, оно, как бы это так сказать… странноватое. Например, ртуть, которая ведёт себя, как хамелеон. Или нефть, которая заряжается от человеческих эмоций и, если ты испачкаешься в ней, переносит эти эмоции с отрицательным к настоящему зарядом на твоих родных и близких. Живая и на редкость прожорливая медь. Никель, который боится слов. И колодцы с лёгким электричеством, создающим между людьми узы…

– Полный привет, – охарактеризовал в двух словах природные ресурсы Некоузья лаконичный от потрясения Камилло.

– Учёные из НИИ клина многое просто-напросто боятся исследовать, типа не будите спящую собаку. Они рассуждают в том ключе, что мало ли чего от таких исследований выйдет, так лучше их вообще не начинать. Именно потому они – там, а мы – здесь, – вступил в их беседу шедший последние пять минут рядом высокий изящный блондин и приветливо кивнул Рыжику.

– Кстати, ты забыл ещё упомянуть наш замечательный алюминий, который в природном виде мягче, чем пластилин, а после прокаливания двумя потоками электричества крепче бронированного 20-ти дюймового железа. И не менее замечательную, но глубоко нам противную облачную сосну, на которой летают ведьмы…

– Знаешь, если я возьмусь перечислять все вывихи Некоуза, то не закончу и к концу весны, – засмеялся Рыжик. – Кстати, давай меняться? У меня есть кое-что занятное…

– Сушёные гекконы? Сливки? Связанные любящей бабушкой носочки из шерсти рыбальщика? – кисло предположил блондин, оценивающе рассматривая Рыжика с Камилло светло-серыми глазами.

На его шарфе Камилло заметил брошь в виде янтарного паука, как на воротничке у спутника девушки с горящей сосновой веткой. Видимо, это был символ учёных из Гильдии.

– Не-ет, – расплываясь в довольной улыбке, ответил блондину Рыжик и заложил руки за спину, покачиваясь на каблуках. – У меня есть генератор накачки магнитного поля. Отрицательного.

– Врёшь! – по-мальчишески выкрикнул блондин и уставился на Рыжика, ухватив себя за длинный шарф. – Откуда взял?

– Сам спаял. Вообще, хотел его для своих нужд употреблять, чтобы всякие потусторонние в квартиру не лезли, а потом решил, что интереснее будет его обменять. На что-нибудь такое… специфическое. И, да – если тебе это что-то скажет, я учился нулевой физике у Теа Стеллы. И, да – привет от Поля Бониты. Он на меня работает.

– А… а… да ладно! – разрумянившийся блондин, сделав над собой усилие, всё-таки моргнул. Отвёл взгляд от Рыжика и посмотрел теперь на Диксона с неким атавистическим ужасом, видимо, в ожидании, когда тот скажет что-нибудь покруче, чем его спутник. Камилло смущённо почесал свои роскошные усы.

– Я-то на обмен только куриные яйца могу предложить, – пробормотал он. – Ничего такого за них не прошу особенного, это же просто куриные яйца…

– Чего? – бедный блондин аж попятился от них, чуть не свалившись в озеро. – Вы вообще откуда, ребята? Ни разу вас на Озёрах не видел, а я в Гильдии, почитай, уже лет двадцать…

– Мы отовсюду, – мило дал Рыжик развёрнутые объяснения.

– Руссо туристо – облико морале, – добавил ясности добрый Диксон.

– Вы знаете, мне даже нечего предложить вам в обмен на такие редкости… Можно, я расскажу про вас своим коллегам из Гильдии? А вы пока тут погуляйте. Только, пожалуйста, очень сильно вас прошу, никуда не теряйтесь, и больше никому свой товар к обмену не предлагайте, – блондин умоляюще потрогал Рыжика и Камилло за плечи.

Диксон при этом почему-то подумал о паучках-косиножках, которые жили на чердаке его дома.

Они точно так же трогали Диксоновы ботинки ломкими лапками, пытаясь понять, что это такое столь бесцеремонно вторглось в их маленький чердачный мирок и чего от него ожидать.

– Да, мы подождём с часочек, – Рыжик опять улыбнулся, так, что на щеках появились ямочки. Камилло никогда прежде не видел у своего найдёныша такой одновременно милой и вместе с тем затаённо жестокой улыбки. Блондин, видимо, тоже почувствовал за бархатом с блёстками остро заточенную сталь – торопливо кивнув, он вначале пошёл, а потом побежал по берегу озера к зданию депо, опрокинуто повторяясь в ртутном льду. Белый шарф трепетал за его спиной, словно лоскут метели. Рыжик продолжал мило улыбаться, хотя чёрные глаза оставались ледяными.