– Седар, солнце ты моё незаходящее, – сахарно улыбнулся Патрик, – у меня жена электрик, поэтому по интересующему тебя вопросу я за эти два часа прошёл настоящий курс молодого бойца. Неважно, где какие жилы идут. Скажи мне, шоколадный мой, как проще убить человека – перерезать ему вену или выстрелить в сердце?..

– Патрик, скажи прямо: если ты такой умный, какого фига ты меня сюда притащил? У тебя, судя по всему, даже спинного мозга хватит с лихвой, чтобы успешно всё провернуть, – слегка уязвлено поинтересовался я. О’Филлон закусил нижнюю губу и сощурился.

– Одному туда стрёмно лезть. Без страховки работают только психи и самоубийцы. А ты, Сао, патологически порядочен, и в тухлом кидалове замечен не был. К тому же у тебя мозги как-то наискосок реальности повёрнуты, аккурат по вектору того, что тут сейчас творится. Уяснил?

– Да, Патрик, я всё понял, спасибо, – негромко отозвался я без капли иронии или насмешки. Когда человек, который пятнадцать лет возглавлял твой персональный чёрный список, готов доверить тебе миссию прикрывать ему спину в опасном предприятии, это что-то да значит.

О’Филлон, не подозревавший о табунах мыслей, топтавших поляны моего мозга, раскатал меж тем рулон пожелтевшего астралона и указал мизинцем где-то посерединке:

– Вот тут у них базовый источник питания для всей северной части здания, под центральным корпусом. Генераторная утоплена на минус тринадцатый уровень. Её никто не охраняет, но чтобы туда попасть, нужно иметь ключ для активации лифта и коды доступа от электронного замка. Значит так, Брахмапутра. У меня это всё с собой, Кекка снабдила. Я туда сейчас еду и вырубаю энергию, но это запрёт меня на нижних уровнях, поскольку системы лифта запитаны от этой же генераторной. А ты, как только гаснет ламп мерцанье, собираешь свои бестолковые руки-ноги в кучу и прорываешься в общагу. У тебя будет минут тридцать. Пошаришься там, пошевелишь волосками в носу и в подмышках, или как там у вас, у нулевиков, это делается, и свалишь в туман. Я включу энергию и поднимусь наверх. А встретимся мы с тобой у меня на хате, дабы обсудить впечатления, пока не засохли. Тебе точно не надо ничего записывать, ты всё запомнишь?..

Я суетливо одёрнул манжету, на которой карандашом символами отмечал основные пункты нашей увеселительной программы, отрицательно помотал головой и решительно сообщил «да».

– Какая ты противоречивая натура, пряма Достоевский, – восхищённо цокнул языком Патрик, дружески хлопнул меня по плечу и двинулся к центральному зданию по раскисшей тропинке. Плащ бился за его плечами, словно крылья – чёрные крылья ангела в белом…

Я занял выжидательную позицию наискосок от 7/1, под лысым артритным каштаном, и по инерции закурил, забыв о том, что бросил. Тёплый дым, холодный мир, озябшие руки. Темноту чуть разбавлял свет мощных прожекторов над аркой во внутренний двор. Интересно, сколько уже времени прошло?.. Хорошо так стоять в состоянии меж всех состояний, курить и ждать…

Свет погас абсолютно внезапно, словно кто-то схватил меня за ноги и резко вдёрнул под землю с головой. Я сморгнул, стряхнув пепел с сигареты. Подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и двинулся к корпусу – вначале медленно, пробираясь среди каштанов и каких-то невнятных кустов, потом по тропинке, всё быстрее и быстрее. Раз-два-три – в темпе вальса простучали по бетонным ступенькам каблуки, скрипнула дверь, и я лёгким выдохом впорхнул в холл седьмого/первого корпуса. Замер, удерживая колотящееся где-то в горле сердце…

Раздавшийся в следующее мгновение хрустальный перезвон моего телефона, схлопотавшего очередную sms, показался мне выстрелом из зенитного орудия, который услышали все вокруг в радиусе ста миль от Антинеля. Как минимум.

– Кто здесь? – в темноте лязгнули одновременно жесткий мужской голос и взводимый курок. Я врос в пол, чувствуя, что у меня от ужаса глаза делаются большие и круглые, как у лемура. Я узнал эту интонацию внезапно заговорившего станкового пулемёта, и был уверен – зажгись сейчас свет, я увижу военного в чёрной форме с белым кантом и со значком в виде пирамидки.

– Отвечайте немедленно, или я стреляю, – равнодушно известил голос.

«Похоже, такова моя карма – быть, всё-таки, расстрелянным, – несколько патетически подумал я, вяло смирившись с неизбежностью смерти. – Тут даже не уйдёшь через нулевой темпоральный – минус пять Герц, чтоб их морра съела…».

– Стреляю, – столь же мёртво донёс до меня охранник. И одновременно с этим мимо моей ноги что-то с шорохом скользнуло – длинное, холодное и гладкое, словно кобра. И не было выстрела. Был только короткий вскрик и звук упавшего тела. И тишина.

Трясясь всем телом и хватаясь за стену руками, я по периметру обошёл холл, неимоверным усилием подавив в себе желание развернуться и со всех ног броситься прочь. Всё в этом 7/1 корпусе было чужое, чуждое, не принадлежащее к Антинелю. Даже воздух пах по-другому, сладко, душаще-приторно: квинтэссенция туалетного мыла 50 на 50 с туалетным освежителем. Лёгкие жгло, а по коже расходился ледяной озноб от ощущения полной изолированности от привычного мирка, знакомого анклава Антинеля. Весь седьмой/первый корпус был трещиной, открытой брешью в кольце прочных кирпичных стен, через которую, затапливая привычные берега, втекало мартовское безумие.