Андрей с грустью наблюдал за подобострастными лицами артистов, чьи талантливые работы не так давно были сопоставимы с национальным достоянием. Безденежьем загнанное на задворки государственности искусство было брошено на произвол судьбы. Новоявленные капиталисты не вкладывались в постановку фильмов и спектаклей, но с готовностью приглашали известных лиц в свои сомнительные свиты, по крайней мере, давая им невиданную доселе возможность посмотреть мир.

Путешествующая публика в хмельном веселье хаотично перемещалась по салону, радостно приветствуя тех, кого знает, и заводя новые знакомства. Всех проходящих Митрофанов, словно гигантская «черная дыра», втягивал в зону своего обаяния. Бесцеремонно заставляя каждого из гостей выпить с ним за успех предстоящего мероприятия, Илья довольно скоро сплотил вокруг своего кресла едва ли не половину пассажиров, что вызвало определенную тревогу стюардесс. Они всерьез опасались нарушения центровки самолета и начали настойчиво предлагать разгулявшейся не на шутку элите занять свои места. Но, как и на старте, бизнесмены и их пассии не обращали на уговоры воздушных кудесниц ни малейшего внимания.

Андрей пожалел растерявшуюся бортпроводницу и посоветовал объявить по громкой связи о предстоящей посадке и необходимости пристегнуть ремни безопасности.

– Но посадка еще не скоро…

– Через минуту они забудут о вашем объявлении, но к тому времени займут свои места и рассредоточатся.

Девушка благодарно улыбнулась и удалилась в кабину пилотов.

После третьего объявления и решительных действий стюардесс обстановку в салоне удалось нормализовать.

Оказавшись без компании, Митрофанов обвел своих замов осоловевшим взглядом и нахмурился.

– Наливай!

– Все, – показал на пустые бутылки Головин. – Все закончилось.

– Как это закончилось?! – багровея, возмутился шеф. – Я же вам поручил взять выпить.

– Мы и взяли, – стал оправдываться Федор.

– Что вы взяли? – перебил его Митрофанов. – Эти мензурки, – он в сердцах швырнул пустые бутылки на пол.

– Командир, не бузи, – попытался урезонить его Головин. – Мы вместо разрешенных двух бутылок на человека взяли три литра спирта, а это почти ящик водки…

– А мне-то что? – Митрофанов сверлил Федора взглядом. – Вы не выполнили задачу особой важности! На хрена я вас взял с собой? – он печально подпер кулачком падающую голову и разом обмяк. – Теперь в Америке и выпить будет нечего.

– Командир, давай отдохнем, а по прибытии на место решим, что и как, – пришел на выручку Тополевский.

– С вами решишь… – засыпая, просипел Илья.

Это маленькое недоразумение стало началом полной впечатлений и приключений поездки. Тогда еще никто не знал, что перелет займет более тридцати часов, потому что, решив сэкономить на транспортных расходах, организаторы поездки выбрали самый долгий маршрут и полетели в Америку через всю Россию, на Восток. В результате чего десятки людей на собственном опыте испытали прелести известной поговорки: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной». В каждом промежуточном аэропорту приходилось по пять-шесть часов ожидать поступления денежных средств организаторов на дозаправку самолета и выдачи разрешения на дальнейший полет. Правда, как говорится, – нет худа без добра. Подобная волокита позволила малознакомым людям сплотиться за время пути практически в единую семью.

Съев и выпив за время длительного перелета почти все запасы, соотечественники рано утром приземлились в аэропорту Сиэтла. В огромном зале прилетов российская делегация оказалась единственной. В ее первых рядах, как того постоянно требовал Митрофанов, находились посланники космодрома. Это обстоятельство сыграло с ними злую шутку: троица незамедлительно попала в поле зрения миловидной чернокожей служащей аэропорта, держащей на поводке миниатюрную собачку. Перегородив пассажирам дорогу, она приветливо поздоровалась и по-русски тактично уточнила: «Колбаса, мясо, яблоки есть?» – «No!» – в двести глоток дружно по-английски заорали гости. Стало понятно, какой степени единения можно достичь ценой преодоления совместных трудностей. Россиян распирало от переизбытка радости по поводу прибытия на другой континент и предвкушения удовольствия от участия в предстоящих мероприятиях. Однако эти зародившиеся чувства были омрачены действиями уже названной служащей и ее четвероногой спутницы – малюсенькой собачонки, одетой в какую-то попону с надписями на английском языке. Псинка резво засеменила за своей хозяйкой, подала голос и уверенно улеглась на сумке оказавшегося первым на ее пути Тополевского. Ни слова не говоря и улыбаясь известной всему миру голливудской улыбкой, девушка присела возле багажа, пикантно обнажив пару загорелых коленок, молча расстегнула замок сумки и начала ловко извлекать и складывать себе на руку пакеты. Дойдя до последнего, в котором оказалась купленная еще в Москве и забытая за время полета копченая колбаса, сотрудница службы безопасности отработанным движением бросила пакет в сторону транспортера, на котором обычно движется прибывший багаж пассажиров, и, мило улыбнувшись Тополевскому, деловито произнесла: «О’ кэй».

«Этак она нас всех без жратвы отставит», – возмутился стоящий рядом Митрофанов и, подхватив свою сумку, бесцеремонно двинулся к выходу. Его решительные действия и медленно уплывающая колбаса Андрея подействовали на всех остальных в качестве детонатора. Не сговариваясь, россияне разом подхватили свои вещи и ринулись к выходу, чем изрядно смутили добросовестную служащую, никак не ожидавшую такого поворота событий. Она пыталась образумить гостей, призывала их к порядку, настойчиво требуя вернуться для досмотра багажа. Но не тут-то было! Желающих терять запасы больше не оказалось.

В отеле Митрофанов изъявил желание разместиться в одном номере с Тополевским, чем изрядно озадачил его. Но выбора не было, пришлось подчиниться. В надежде усыпить бдительность командира Андрей долго плескался в душе, но по выходе обнаружил, что шеф находился в состоянии перевозбуждения – он с интересом смотрел порнографический канал. Андрей вырвал из его рук пульт:

– Командир, этот канал платный. Нас просили не смотреть его.

– А мне хочется, – сально улыбнулся тот. – Где такое увидишь?

– А как будем расплачиваться?

– Организаторы заплатят. Куда они денутся!

Митрофанов забрал пульт и завалился в кровать.

– Может, все же поспим пару часиков до завтрака?

– Ты что за тысячи верст дрыхнуть приехал? Выпить хочу!

– Да где же взять в шесть утра? Свое ведь споили в самолете!

– Ты наука, ты и думай!

Тополевский, растягивая время, вернулся в ванную комнату, где чуть раньше заметил кофеварку диковинной конструкции. Нажимая кнопку, он полагал, что чашка кофе остудит пыл Ильи, но снова ошибся. Шеф выжидательно смотрел на своего заместителя.