– Входят во вкус, – грустно заметил подошедший Басов.

– Эти набитые деньгами мешки уверены, что могут позволить себе не задумываться о последствиях! – возмутился Тополевский.

– И ведь действительно они могут себе это позволить, – усмехнулся генерал и кивнул на веселящуюся толпу. – Андрей, надо что-то предпринять. Это выходит за пределы дозволенного.

– Есть идея, – оглянулся в поисках переводчика полковник.

Захмелевший гид цедил водку прямо из горлышка, весело щупая изрядно подвыпившую бабенку в распахнутой шубе, едва прикрывающей выставленные напоказ прелести. «Срочно идемте со мной», – потащил его за собой Андрей. Он привел переводчика на расположенный рядом командный пункт. Подмигнув находившимся там офицерам, Тополевский включил громкую связь и хорошо поставленным командирским голосом произнес: «Внимание! Всем покинуть стартовый комплекс! Производится сброс ядовитых газов!» Вмиг протрезвевший гид, не найдя в этих словах подвоха и не зная, что на борту этой ракеты ядовитых газов быть не может, так убедительно произнес эту команду в микрофон по-английски, что старт опустел в считанные секунды! Когда Андрей вышел на улицу, Басов хитро подмигнул ему и поднял вверх большой палец.

На этом испытания для специалистов космодрома не закончились. Уйму хлопот доставил «чартерный поезд», прибывший на оборудованный в километре от старта наблюдательный пункт. Такого в практике отечественной космонавтики еще не было. Опыт показал, что при наличии денежных средств и приличных связей в верхах можно прямиком с Московского вокзала Питера без всяких ограничений и с комфортом прибыть в гущу событий режимного доселе объекта. Ни до, ни после этого проекта повторить подобный марш-бросок не удалось никому.

За несколько минут до пуска Тополевский в поисках Раскина поднялся в «штабной» вагон поезда. Не обнаружив бизнесмена на месте, он целенаправленно стал прочесывать весь состав. Сделать это оказалось не просто – все тамбуры от пола до потолка были заставлены штабелями ящиков с водкой. Отчего позже этот поезд в народе получил название «пьяный». Сквозь приоткрытые двери купе виднелись осоловевшие физиономии деловых людей и их захмелевших подруг. Неприятно пахло перегаром и застоявшейся закуской. Где-то до брани спорили и продолжали звенеть стаканами, где-то занимались любовью или беспробудно спали, сотрясая вагон богатырским храпом. К сожалению, не всем довелось стать свидетелями запуска спутника. Одни, переусердствовав со спиртным, попросту не смогли вовремя проснуться. Другие не нашли в себе сил вырваться из нежных девичьих объятий.

Заметив в одном из купе жующего Раскина с женщиной на коленях, Тополевский не сдержал раздражения:

– Игорь Михайлович, где же вы прячетесь? Нужна ваша подпись, – он протянул коммерсанту бумаги и уточнил: – Так мы идем на пуск?

– Не волнуйтесь вы так, Андрей Васильевич, – вытирая руки о салфетку и дожевывая бутерброд с черной икрой, снисходительно улыбнулся гость. – Присаживайтесь, отдохните, перекусите. Вы же третьи сутки на ногах, не спите, не едите, – в его голосе промелькнули нотки участия, но, натолкнувшись на колючий взгляд полковника, гость сменил тон: – Ну, вы просто «железный Феликс», – и уточнил: – Где расписаться?

– Под решением межведомственной комиссии о готовности к пуску, – взглянул на часы Андрей. – Готовность – десять минут.

– Понял, – Раскин стал серьезным. – Сейчас буду.

На стартовом комплексе уже шел отсчет последних мгновений затишья. По громкой связи прошли соответствующие команды, и тень отошедшей заправочной мачты плавно скользнула по верхушкам притихших деревьев.

За минуту до пуска никем не замеченный Тополевский сел в служебную машину и попросил водителя притормозить недалеко от освещенной площадки. «Меня нет десять минут», – закрыл глаза он. Солдат с пониманием кивнул – его начальник не спал уже трое суток. Полковник устало откинулся на спинку сидения и включил радиоприемник. Звуки легкой музыки действовали усыпляюще и позволили немного расслабиться. Вскоре их прервал бодрый женский голос: «В эфире радиостанция «Маяк». Предлагаем вашему вниманию очередной репортаж нашего специального корреспондента Марьяны Сундуковой с места событий».

– Приветствую вас, уважаемые полуночники и постоянные слушатели канала, – донеслось из приемника. – Я веду свой репортаж о запуске космического аппарата по программе «Европа-Америка-500» в режиме реального времени. Вместе с вами не спит и далекий космодром, радушно встречая своих многочисленных гостей. До запуска осталось несколько мгновений. Красавица-ракета в клубах белоснежного пара напряглась и тяжело дышит в предчувствии неминуемой разлуки с планетой…

– Товарищ полковник, это же про нас, – обрадовался водитель.

– Смотри ты, какая оперативность – трансляция в прямом эфире, – удивился Тополевский и про себя отметил: – А я думал, эта фифа приехала просто похорохориться.

– К сожалению, я не могу в деталях описать то, что сейчас происходит на старте, – продолжала вещать Марьяна. – Туда я не попала, а потому веду свой репортаж из бани…

– Вот дурилка, – не удержался от комментария Андрей. – Ну, кто ее за язык тянет? Теперь объяснительными замучают.

Разгоряченная алкоголем Сундукова, уверенная, что в столь неурочный час начальство занято делом, а радиослушатели ее не осудят, живописала, все, что видела, восторженно осваивая новые приемы журналистики. Правда, ее бесконтрольный словесный поток напоминал скорее песню оленевода, мало связанную с реальной действительностью.

– Уверяю вас, это непередаваемое состояние – сидя в снегу обнаженной, любоваться готовящейся к старту ракетой, от которой, как и от меня, томно струится пар. Вокруг постанывают величавые сосны девственной тайги, а на черной глади ночного неба призывно мерцают загадочные звезды. Вы слышите волнующий рокот? Это дальний край леса озарился ярко-желтыми всполохами, – словно молитву, бубнила Сундукова. – А вот из-за верхушек деревьев выскочило серебристое тело самой ракеты, словно Земля-матушка, завершив потуги, выплеснула из своего лона долгожданное дитя.