В доме барона Капуль-Гизайль нам открыла дверь темноволосая и полноватая женщина с большими глазами, одетая в черное платье. Интересно, было у них с Рокэ что-нибудь? Он как-то упоминал, что играл за нее с Людвигом Килеан ур-Ломбах, да и Эстебан тоже бубнил на эту тему. Но женщина была явно не в моем вкусе – хорошо, что на уговоры эра я не поддался.

На руках у Марианны сидела маленькая большеглазая собачка, которая тут же зарычала при виде меня, решив защитить хозяйку. Левретка. Милое создание, чуть за руку не тяпнула меня за руку при попытке погладить ее.

– Доброе утро, господин цивильный комендант, – слегка улыбнулась женщина. – Простите Эвро, она растерялась после случившегося.

– Здравствуйте, сударыня. Мы можем с вами поговорить?

– Смогу, – печально отозвалась она. – Скажите, как чувствует себя Эпинэ? Я обязана ему жизнью!

– У Робера Эпинэ лихорадка, – ответил я смущено и суховато. – Джереми, – повернулся я к приехавшему со мной слуге. – Поезжайте в особняк Эпинэ и узнайте, как чувствует себя Робер. Потом вернитесь и сообщите.

Не то, чтобы я старался ради дамы, которую вижу впервые, но хотелось убедиться самому в том, что Робер не бьется в агонии. Надеюсь, с ним все будет хорошо. И, вздохнув, я последовал за измученной женщиной.

– Насколько мне известно, жизнь Робера вне опасности.

– Слава Создателю.

– Нокс, я расспрошу госпожу Капуль-Гизайль, а вы примите у теньета Грейнджа преступников, – сообразил я. – И потом допросим слуг.

– Слушаюсь, – отозвался полковник без особой радости. Ему не хотелось заниматься этим делом, но тут уже я бессилен.

– Ваш офицер недоволен, – тихо сказала женщина, – и я его понимаю. Если допроса не избежать, я предпочла бы просто поговорить с вами. Исповедоваться. Только, если можно, в другой комнате.

– Разумеется, сударыня, – я снова почувствовал себя неловко.

Мы прошли в дом и мне предложили шадди или вина. Следуя за женщиной, я рассеянно оглядывал убранство дома и не запоминал там буквально ничего. Не хотелось думать о том, что совсем недавно здесь шел ожесточенный бой одного с восьмерыми. Наконец, мы вошли в комнату, которую баронесса назвала Янтарной спальней. И я сразу понял, почему: здесь собрали все оттенки желтого и оранжевого. Словно из зимы я мгновенно переместился в лето. Женщина присела на круглый пуф, я же в растерянности замер посреди комнаты. Не отпускало то неприятное чувство, что пригласили меня сюда не только для разговора.

– Садитесь, – пухлая ручка указала на другой пуф. – В кувшине “Черная кровь”. Ваша должность позволяет вам ее разлить или позвать слугу?

– Позволяет, – я придвинул кувшин к двум узким бокалам и наполнил их темным пьянящим напитком.

Алатский гобелен с вышитыми розами и бабочками напомнил вышивки из Сакаци. Марианна – алатка? Странно, я бы не подумал, что алатке будет так привольно в столице. Но, отбросив прочь все ненужные мысли, я поднял бокал.

– Ваше здоровье, сударыня.

– Подождите, – женщина остановила меня нетерпеливым жестом, забрала бокал и пригубила. Потом вручила бокал обратно. – Теперь никто не скажет, что я пыталась отравить гостя. Поймите меня правильно, ведь Робер был моим гостем. Пришел ко мне, как друг, а на него напали…

Значит, у них все-таки что-то есть. А Эпинэ уже помолвлен с Айрис, какая же прелесть! Нет, с ним точно надо поговорить. Наивную девочку обижать не дам.

– Вы не виноваты в этом, – произнес я, ставя бокал на столик. – Такое могло случиться с каждым.

– Только с теми, кто не слишком разборчив и излишне доверчив, – она вздохнула. – Что мне надо рассказать?

– То, что запомнили. Как вышло, что в доме никого не оказалось?

– Барон уехал за город, чтобы найти вино – надо было пополнить запасы для гостей. Большинство слуг отправились с ним.

– И он еще не вернулся?

– Вернется к вечеру, – Марианна зачем-то посмотрела на обручальный браслет.

– Сколько человек было в доме?

– Я отпустила камеристку к матери, – неопределенно ответила она. Затем ссадила с колен собаку и поправила платье. – На праздники. Ваннина мне верна. Она кричала бы на напавших и ее бы убили. Из-за меня…

И женщина расплакалась, закрыв лицо ладонями. Левретка забилась под стол и заскулила оттуда, а я сначала растерялся. Марианна попросила платок и я протянул свой. Не каждый день на моих глазах плачет дама. Катарина вот не плакала – она жаловалась на тяжелую жизнь без слез. Как утешать-то?..

– Успокойтесь, сударыня. Все хорошо… – бормотал я растерянно. – Вон ваша собачка испугалась. Ничего же страшного не случилось, Робер Эпинэ жив и скоро выздоровеет, я больше чем уверен.

Тут открылась дверь и на пороге показался солдат. Однако здравствуйте. Еще решит, что отвлек любовников от особо важных дел. Нет, пусть обломится! Я с готовностью вскочил и вопросительно глянул на него.