Но вот, подошли бакраны и мы направились вместе с ними. Жалко, если Робера Эпинэ убьют. Нельзя допустить это, а второго выпрашивания Рокэ не позволит. Эх, надо было не Феншо мне вымаливать, а ждать, пока под угрозой будет жизнь другого, более достойного человека!

– Ты виновен в преступлениях против Талига? Подумай и ответь, – изрек старый бакран.

Робер молчал, а я вопросительно и с тревогой глянул на монсеньора. Чего они все такие молчаливые-то, а? Аж жутко… И Энн снова зашебуршилась.

– Ты виновен?

– Я делал то, что должен, и я ни в чем не раскаиваюсь, но лишь Создатель знает, было это Добром или Злом.

– Хороший ответ. Я сужу этого человека на земле Бакры и по закону Бакры, так пусть великий Бакра решит его судьбу. Наш закон прост. Кровь убитых обвиняет, а Бакра судит. Обвиненному на голову кладут плод абехо, обвинитель должен его сбить. Он может быть лучшим стрелком и не желать убийства, но Бакра направит его руку, и он убьет. Он может впервые взять в руки лук, но Бакра направит его руку, и он собьет плод. Если плод абехо будет сбит, обвиненный оправдан, если он умрет, он виновен, если выстрел пропадет, испытание повторится. И так каждый день, пока Бакра не примет решение. Сын Ветров, ты – кровь Талига, и ты – обвинитель.

– Отлично. Я выбираю пистолет, – после согласия бакрана Рокэ вытащил оружие. – Робер, молитесь Создателю, чтоб Бакра рассудил по справедливости и покарал истинного виновника бед Талига и прочих бед. настоящих и будущих. Ричард, молитесь тоже.

Кивнув, я ошалело смотрел на странного вида плод абехо. На яблоко смахивает с расстояния. Черт, Алва еще и пьян! Я привычно прикусил щеку изнутри. Жмуриться от напряжения нельзя – не поймут.

– Если это суд Бакры, пусть он видит все подробности!

Грохнул выстрел и я нашел в себе сил резко поднять голову. Робер оказался жив, по его лицу стекал сок этого загадочного фрукта. А вот старый Адгемар валялся мертвым на земле и все орали. Под шумок Рокэ предложил нам с Робером прогуляться. В процессе прогулки и был задан провоцирующий вопрос.

– Юноша, не хотите ли отправиться с Робером Эпинэ в Агарис?

– Нет, монсеньор…

Мне бы сначала с Талигом разобраться, а потом в Агарис ехать. Обязательно туда съезжу как-нибудь, посмотрю местные достопримечательности. Много позже я отчаянно размышлял, что решение было принято зря и оказалось пророческим, но чего уж поделать? Головой надо думать больше, чем обычно.

– Юноша, – довольный нашей победой Алва обнял меня за плечи, – пишите сонеты вашей даме. А обеспечу конем я вас по дороге. Мы едем домой.

====== Глава 26. Как отмечать победу ======

Оскар Феншо, отправленный в Тронко на перевоспитание, был абсолютно прав, назвав Жиля Понси чудовищем. Но теперь мне приходилось страдать, слушая его россказни, в гордом одиночестве – даже Энн поджала крохотные ушки и не высовывалась из кармана очень долго. Глядя в прекрасное своей синевой небо, я радовался хорошей погоде и старался не обращать внимания на словоблудие Жиля. Тот же бубнил, бубнил без устали о невыносимом женском коварстве. Свояченница губернатора из Тронко еще не оставила память этого молодого человека и он сетовал на непорядочность тех военных, с которыми коварная особа согрешила.

Я угрюмо молчал, ненавидя этого страшного человека всем сердцем. Отъеду я, чтобы догнать эра Рокэ, а этот гаденыш бросится в реку с обрыва, как пафосно обещает, глядя на меня глазами, как у кота из Шрека. И самое обидное, что этот идиот никогда не умирал, не знает цену жизни, а смеет нести суицидальный бред! Еле сдерживаясь, чтобы не наорать на него, я смотрел то в небо, то на голову Соны. Хотя, конечно, наорать следовало бы…

– После печального происшествия в три часа пополудни в восьмой день Янтаря я осознал все. Если меня не будет – ничего не изменится. От нас ничего не зависит, так зачем тогда жить?

Ой дурак… Если он решит убиться, надо будет его скрутить, дать по голове и провести суровую воспитательную беседу. Скажу мол, что умирал уже в Надоре от астмы или лихорадки и только волей Создателя остался жив, а потому теперь мой долг – спасать таких вот дурней… Да мало ли что можно наврать?

Я безумен, как безумен олень,

средь осенних древес золотых,

одинок я, как подрубленный пень,

без ветвей, цветов и листьев густых…

Я не слушал, заинтересованно глядя на синие воды Данара, к которому мы медленно, но верно приближались. Ура! Скоро вернемся в Талиг, я снова послушаю песни монсеньора, попрошу научить меня им… Предвкушая всю эту прелесть, я радостно улыбнулся, а Жиль посмотрел на меня с неодобрительной скорбью.

– В конце концов, моя жизнь никому не нужна, а меньше всех – мне, – проговорил порученец выразительно и отчетливо. – Я исчезну, и обо мне все позабудут. На дне реки – покой, там…

Как только я напрягся, чтобы выскакивать из седла, хватать суицидника за штаны и тащить на землю грешную, Рокэ поступил с точностью до наоборот. Выхватив из седла это чудо, монсеньор швырнул Понси в Данар. Теперь точно буду вытаскивать. И уже, испугавшись, я полез из седла, но Алва твердой рукой вернул меня на место. Совсем дурной стал, что ли?! Неужели никогда не был при смерти, не понимает каково умирать?! Отчаянно сопя, я вырывался из его рук, желая немедленно помочь булькающему где-то вдалеке бедолаге.