Надорский священник вещал, что Рамиро Алва был помолвлен с племянницей Эктора Придда, но так как сердцу не прикажешь, женился на юной деве, без роду и без фамилии. А потом окрутила марагонского бастарда. Не верится мне в последнее, сдается, что бедняжку Октавию после смерти Рамиро не особо и спрашивали о желании вступить во второй брак…

– О чем задумался, Дикон? – Алва слегка улыбнулся, глядя на меня. – О прекрасной деве? Оно похвально, но я бы не советовал тебе в дальнейшем считать излишнюю скромность признаком святости. Чем наглей и подлей шлюха, тем больше она походит на праведницу. Правда, Октавия никогда не была шлюхой, запомни. Тихая девочка сидела у окошка и в нее влюбился кэналлийский рыцарь. Бывает и такое.

Я молчал, наблюдая как высаженная на стол Энн лакомится остатками сыра, и вспоминал юную девушку с ярко-рыжими волосами, пришедшую ко мне в видении. Когда мы пили с монсеньором, я словно вновь провалился в смерть и видел ее. Почему-то сейчас я отчетливо вспомнил этот момент и начал размышлять над тем, что не прочь увидеть ее снова.

====== Глава 27. Как приятны почести ======

Следующим утром после веселого празднества в таверне я торопился, чтобы не задерживать монсеньора. Тот и так был чем-то недоволен, словно его мучило похмелье. Но я, успевший налюбоваться на то, какими порциями Рокэ Алва выпивает, решил, что причина все же в другом. Одевшись и мельком глянув на себя в зеркало, я заметил, что у шляпы достаточно сильно истрепалось перо. Вот блин… К кому бы обратиться за помощью… не к Манрику же. Рыжего обладателя грозной физиономии я слегка побаивался.

– Господин генерал, – обратился я, выглянув из комнаты, к проходившему мимо Эмилю, – вы мне не поможете?

– Помогу, Дикон, – отозвался тот добродушно. – Что случилось?

Запасное перо у него, к счастью, оказалось. Вот и славно – не буду выглядеть на фоне Алвы позорно. В остальном же никаких затруднений я не испытывал – пригладил быстренько волосы, сунул в карман Энн и бегом спустился во двор “Талигойской звезды”. Там меня ждала прекрасная белая лошадь. Они разнились с Соной, как день и ночь, но к Соне я привык, а Бьянко, как звали подарок Рокэ, собирался вручить Айрис. На что мне две лошади? Даже несмотря на то, что монсеньор разрешил оставить обеих.

– До свидания, – папаша Эркюль смахнул скупую мужскую слезу, глядя, как Рокэ взлетает в седло.

– Рокэ, а не сесть ли вам лучше на белого коня? – Фридрих Манрик решил наглым образом нарушить все мои планы.

– Фридрих, а не дать ли мне возможность решать самому? Не потерплю лошадей со стороны, – отрезал Алва.

Из солидарности к нему я решил не пересаживаться на белую. Или может просто побоялся разозлить – вон какой мрачный монсеньор сидит. Того и гляди рявкнет не хуже Арамоны. Хотя, что это я? Нельзя так плохо думать про этого прекрасного человека. Вот Фридрих Манрик – он да, рявкнет молодецким голосом. А Рокэ вряд ли. Но что-то конь под ним слишком взбесился – роет копытом землю и на Бьянко косит лиловым глазом. Ревнует хозяина к другим коням? Хм, забавно…

– Лучше Манрикам не разговаривать с Рокэ Алвой, для их же безопасности, – хмыкнул Эмиль. – Что такое с ним? Вчера был нормальным…

– А сейчас? – спросил я невпопад.

– А ты посмотри, как Моро бесится. Чувствует гнев хозяина…

Ладно, поговорим попозже об этом с монсеньором. Он и вчера был не рад прибытию незваных гостей, так на что же надеяться сегодня? Отчего-то я проникся к герцогу Алва сочувствием. Ведь он наверняка не любит находиться среди разряженной в пух и прах толпы, а скоро будут почести во дворце. Ну ничего. Потом вместе выпьем и я утешу его добрым словом. А пока нас провожали счастливые люди, кричавшие вслед пожелания наилучшего. И я снова был счастлив, несмотря ни на что. Ведь теперь все должно быть хорошо, правда, Создатель? Украдкой посмотрев на бледно-голубое небо, я скрестил пальцы на удачу.

В Олларии творилось нечто. Едва мы въехали с эром Рокэ в город, нас встретила восторженно кричавшая толпа – женщины, мужчины, дети. Они махали головными уборами, подбрасывали их. Тут же некстати вспомнилось: “кричали женщины “ура” и в воздух чепчики бросали”. Кхм. Я-таки отвлекся. Звенели украшенные яркими лентами колокольчики, но этот легкий звук сразу перекрывали колокола местных храмов. Ленты, гирлянды, цветы из бумаги и воска – все это великолепие окружало нас в осенний сумеречный час. Пока мы ехали, я сосредоточился и вспоминал названия улиц. Город Франциска, так звали короля с портрета в Лаик, Новый город, причины названия которого я не помнил, а потом еще и Старый.

Ой! Засмотрелся совсем. Не уронить бы знамя, врученное Рокэ Алвой! Крепче сжав древко, я расправил плечи и улыбнулся. Я – победитель и оруженосец Лучшего полководца Талига и Золотых земель. Через некоторое время, оглушенный голосом труб и пальбой из пушек, я въехал вместе с эром во дворец и неторопливо слез с Соны, последовав примеру Рокэ. Тот тоже не спешил. И мы направились по залам, медленно приближаясь к Большому Тронному залу. Молчаливые пажи открывали перед нами массивные тяжелые двери. Как ярко там впереди! Множество горящих свечей, толпа народу, а вдали двойной трон. Оллары сидели прямо, спокойно, положив руки на подлокотники. На груди у Катарины алела ройя – та самая. На миг мысли вернулись к дню ее рождения. Надела ее в честь приезда победителя, подарившего камень? Мило.

А дальше последовало много различных событий, поэтому шла кругом голова. По моим уже пострадавшим от излишнего шума ушам ударила незнакомая, но очень красивая музыка. Гимн Талига? Спрашивать нельзя – опозорюсь или вызову подозрения. Только и заметил, как король важно выпрямился, значит музыка посвящалась ему.

– Рокэ герцог Алва, Проэмперадор Варасты, Первый маршал Талига, подойдите к нам.

Рокэ приблизился к трону и опустился на одно колено.

– Мы, Фердинанд Второй, награждаем Рокэ Алву, герцога кэналлийского и марикьярского, орденом Святой Октавии.