– Меня тревожат кресла, - загадочно сказал Ковальский.
– Дело не в том, что видели свидетели, а в том, чего они не видели.

– Кресла уже давно проверены при обыске. Фантазии насчёт скрытых пружин и смазанных ядом булавок не подтвердились. Они, правда, полые, но это понятно - иначе бы их невозможно было сдвинуть с места. Но никаких потайных механизмов или запасов яда в них нет.

– И всё-таки Мэтьюз занервничал при слове "кресла", - сказал Ковальский, закуривая сигару.

– Если вам не показалось.

– Что ж, всем нам что-то кажется, - ответил Ковальский.
– Вопрос не в том, что слышат наши уши, а в том, что слышит наша привычка. Вот, приобщите к делу.

Он без смущения задрал штанину и вытянул из-за узорчатой чёрно-белой подвязки банкноты.

– Через неделю я иду получать остальное. Прошу вас, подойдите в шестнадцать ноль-ноль к зданию клуба со стороны переулка. Возьмите с собой несколько констеблей и дожидайтесь у пожарной лестницы.

– Что вы задумали?
– изумился Солгрейв.

– Одно из двух: или арестовать Мэтьюза, или сильно осрамиться. Впрочем, второй вариант точно не попадёт в газеты, я же не полоумный миллионер.

Ковальский встал со своего места и нахлобучил на голову шляпу.

– На сегодня я с вами прощаюсь - мне надо зайти к врачу.

– Что с вами такое?

– А, пустяки. Кажется, поясницу продуло.

4.

Доктор Мелвилл отдыхал после обеда, посасывая незажжённую трубку (он собирался бросать курение), когда экономка сообщила ему, что пришёл пациент. Хотя доктору не очень хотелось прерывать своё приятное состояние, он не привык никому отказывать, возводя любезность в ранг долга. Он только предварительно спросил, кто явился. Губы экономки тут же сжались в куриную гузку.

– Да этот ваш приятель-иностранец с крашеной рожей, - сердито произнесла она.
– Будь моя воля, я бы его и на порог не пустила. Сегодня весь скособоченный притащился.

– То есть как скособоченный?
– переспросил доктор. Экономка фыркнула.

– Со спиной у него что-то. Ясно, допрыгался. Известно, от какой болезни спину скрючивает...

Она бросила на доктора Мелвилла многозначительный взгляд. Не тратя силы на то, чтобы расширять её медицинские познания, доктор попросту сказал:

– Впустите его, в конце концов.

Винни Ковальского с трудом можно было узнать. Он ввалился в кабинет доктора на полусогнутых ногах, тыкая в паркет тростью. Лицо его было искажено, как у маленького ребёнка, готовящегося зареветь. Доктор удивлённо приподнялся ему навстречу.

– Что с вами, мистер Ковальский?

С трудом доковыляв до кушетки, Ковальский сел.

– Сам не знаю, - простонал он.
– Меня вчера пригласили играть в гольф... играли мы до позднего вечера, а теперь поясница разламывается. Наверное, я вспотел и меня продуло.

– Глупости, - облегчённо проговорил доктор. Всё оказалось проще, чем он ожидал.
– У вас люмбаго. Вы надорвали мышцы, вот и всё. Это пройдёт, если как следует отдохнуть и избегать напряжений. А от болей я вам сейчас сделаю укол морфина, чтобы снять спазм.

– Укол? Вы шутите?
– ярко-синие глаза Ковальского испуганно округлились.
– Э... гм... куда?

– Внутримышечно, - сказал Мелвилл и достал из ящика стола ампулу.
– Вам придётся снять брюки.

– Вы с ума сошли, - панически озираясь, сказал Ковальский.
– Я не выношу уколов. Мне кажется, я в обморок упаду, если мне будут тыкать иголкой в... внутримышечно.

– А передвигаться ползком лучше?
– рассмеялся доктор.
– Если вы так боитесь, вы можете подождать полчаса. Скоро придёт мой ассистент, он делает уколы так, что вы ничего не почувствуете.

– Совсем ничего?
– недоверчиво спросил Ковальский. Доктор кивнул.

– Клянусь вам. У него особый талант.

– Ладно, - вздохнул поляк. Чтобы успокоить его нервы, Мелвилл вызвал экономку и велел подать пациенту чаю с молоком. Чай, а тем паче с молоком, в глазах Ковальского был чем-то вроде средства для мытья паркета, но его героическая решимость и симпатия к доктору Мелвиллу перевесили это обстоятельство. Он деликатно принял чашку и стал потягивать чай маленькими глоточками, отпуская плоские остроты на медицинские темы.

Вскоре появился и ассистент Кларк, юноша с чеканным профилем и сурово сдвинутыми бровями. Услышав, что от него требуется, он незамедлительно повернулся к Ковальскому и весьма неблагодушным тоном приказал:

– Ложитесь на кушетку.

– Ох, - театрально выдохнул Ковальский, глядя, как ассистент наполняет шприц. Кларк метнул на него испепеляющий взгляд.

– Не ох, а снимайте брюки. Я что, через штаны вас буду колоть?

Когда он протирал предназначенное для укола место спиртом, Ковальского затрясло, как в лихорадке. Он вцепился пальцами в край кушетки и умоляюще скосил глаза на Кларка.