– Мэдди, мы это уже обсудили. Ты…

– Нет, не обсудили, – оборвала я. Последнее чего я хотела, так это позволить какому-то

мозгоправу копаться в своей лжи. Мне и так сложно справляться с этим. – Это ты сказала, что

хочешь показать меня врачу, я ни разу не сказала, что пойду.

– Мэдди, милая, мы с папой были у доктора. Он считает, что нам нужно прийти всем вместе,

попытаться найти выход, так что…

– Найти выход? – Я слышала, как мой тон становится все выше с каждым словом.

Мне не нужно говорить об этом. Я переживала случившееся каждую ночь. Мои руки,

сжимающие руль. Запах сосны и грязи, ветки, бьющие в лобовое стекло. Кровь, стекающая по лицу

Мэдди. Сестра, глядящая на меня с пассажирского сидения мертвым взглядом. Эти видения

преследовали меня по ночам.

– Хочешь знать, что мне нужно? – спросила я. – Мне нужно, чтобы все перестали говорить

об этом, перестали заставлять меня думать об этом. Я хочу пойти в школу, потом посмотреть

тренировку по хоккею на траве и вернуться домой. Я не могу исправить то, что случилось.

Исправила бы, если б могла. Я бы отдала свою жизнь взамен, с радостью легла бы в ту могилу, если

бы это вернуло ее к жизни, но я не могу. И не представляю, как психиатр может мне с этим помочь!

Не дожидаясь ответа, я захлопнула дверь машины. Я не хотела видеть тоску в маминых

глазах, слышать беспокойство в ее голосе. И я не хотела, чтобы она видела моих слез. Я не могла

справиться с этим, когда все нянчились со мной, беспокоились обо мне и напоминали, что это не моя

вина. Несмотря на то, что намерения у них были самые благие, помочь мне это никак не могло.

И все это было ложью.

Это была моя вина, только моя, и я была твердо намерена исправить содеянное. Я собираюсь

вернуть им Мэдди, стать Мэдди. Но взамен мне было нужно, чтобы они перестали заставлять меня

скучать по себе.

Я вставила ключ в замок зажигания. Все мое тело дрожало от злости, было трудно даже

пошевелить руками. После трех попыток собраться с силами и одной безмолвной мольбы я в

конечном итоге смогла повернуть ключ, достаточно, чтобы включить радио и печку. Я не собиралась

плакать. Я отказывалась плакать. Но руки затряслись, а по лицу потекли накопившиеся за несколько

дней слезы. Я проклинала их, пыталась загнать их внутрь, чтобы запереть их в своей голове.

Это был совершенно новый автомобиль. В нем пахло кожей и новой обивкой. Другая марка.

Другая модель. Разбила я светло-голубую «хонду». Это был «форд эксплорер». Он был другого цвета

– черного. На полу не валялись тюбики блеска для губ, а из-под задних сидений не торчали бутсы.

Не было фоток Алекса, прикрепленных к бардачку, и под ковриком не валялся лифчик. Так почему

же, куда бы я ни смотрела, везде я видела ее?

43

LOVEINBOOKS

Я не хотела делать этого. Не могла. Простая задача – сдать назад, надавить на газ и проехать

тем же маршрутом, которым я ездила в школу годами, – казалась невозможной. Руки тряслись,

костяшки пальцев побелели, когда я сжала руль. Мысленно я мчалась по улице, чувствовала каждый

поворот, каждый звук шины, цепляющейся за дорогу. Это было так реально, так по-настоящему, но

все же происходило только в моей голове.

Дерево, в которое я врезалась, спилили, бордюр заменили, или это только слова Алекса. Все,

что осталось от той ночи, – деревянный крест с именем Эллы… моим именем, выбитым на нем. А

чтобы попасть в школу или куда-то еще, мне нужно было проехать мимо него.

Я выругалась, опустив голову на руль. Мэдди не сидела бы здесь, застыв в панике. Она

сейчас же тронулась бы с места, проглотила бы свой страх и просто сделала это. Она была такой

прямой, такой решительной. И если я вправду надеялась стать ей, я должна была это сделать.

– Мэдди, – позвала мама, постучав в окно.

Я опустила его. Она наклонилась ко мне, и я вздрогнула. Я не хотела, чтоб меня

успокаивали. Я не заслуживала этого.

– Почему бы мне не отвезти тебя сегодня? Мы где-нибудь остановимся позавтракать по