— Савватей — батя! — крикнул Женя.

При общем молчании Савва заговорил. Его голос утратил полнозвучность и слышался глухо, незнакомо.

— Василий Игнатьевич, за что же это… Николай — на вас?

— Не придумаю, — сказал Василий. — Не было у нас плохого. Расставались хорошо…

Савватей тяжело заговорил:

— Кто тебя знает… А может быть, и горело без его руки?.. Пойми-ка, это я все лето ходил за братом?!. С одною думой — убить. Своего батю!.. Спасибо, что этот Ваня благословил меня по голове, а то в дыму или ночью мог ведь и я убить Николая.

— Вы черните Ваню, чтобы обелить брата. Никогда я этого не ожидала от вас!

— А как ты велишь, Лидия Максимовна-свет? Батю осудить ради чужой честности? А мне Ваня за брата не будет.

— Я вспомнила, что вы сказали Жене на Полной тогда: «Свой не свой, а на дороге не стой». А где ваша дорога? Куда вы идете, Савватей Иванович? Вы еще не выбрали дороги. Вы же ходите по чужим дорогам, за другими людьми. Вот вы шли за Зыряновым и защищали его дорогу; но повстречали брата — и готовы пойти за братом, совсем в другую сторону.

Савва слушал. Выражение истового, почти детского интереса было на его лице.

— А у Николая Ивановича была дорога в жизни, — говорила Лидия. — И уж если он на своей дороге преследовал Зырянова, а брат помешал, он и брата чуть не убил. Вы даже этого не можете.

— Не могу, — Савва виновато опустил голову.

— Не можете потому, что не знаете, добро это или зло.

— Какое уж добро!

— А это смотря на какой дороге. На свете нет ни добра, ни зла, ни права, ни лева. Все это есть — на дороге у человека.

— Как это? — Савва поднял голову.

— А так: пошли по одной дороге — право от вас и лево от вас. Пошли по другой — опять право и лево от вас, но навыворот перевернулось, а на земле ведь нету… Николай Иванович выбрал одну дорогу — с ее правой и левой стороной, с ее добром и ее злом.

Савва задумался. Женя сказал:

— Василий Игнатьевич, Савва хитрый. Он прячется за мертвого. Называет батей Николая Ивановича. Савва и есть батя. Сеня говорил, на всем свете только батя один имеет такой голос. Разве у Николая Ивановича такой был голос?

— А и может быть правда! — сказал Савва.

И все взглянули на него.

— Ну вот! — воскликнул Женя.

— Да, да, прочтите письмо Сени, — сказал Василий, — он что-то пишет о божьем человеке, это интересно.

Лидия вынула письмо и поискала, откуда начать.

— «Коротко: они хотели оставить меня в Русском Устье. Это безвыходное болото. Я потребовал доставить меня в Русское жило… «Заячья наглость!» — зарычал пилот…»

— Бросьте эту чепуху! — закричал Зырянов.

Лидия моментально перевернула листок и громко прочла:

— «Спешу написать главное: это его голос! Я узнал его в Черендее! Батя втерся к вам, но он ваш враг. Он выдумал теорию. Николай Иванович тоже безоговорочно поверил в батину теорию…»

Лидия опустила письмо. Василий с новым подозрением смотрел на Савву.

— Кто же из вас батя? — спросил Василий. — Выходит, что ты? Читайте дальше, Лидия Максимовна.

— Что ты! Я самый младшенький, — простодушно сказал Савва, но теперь уже никто ему не верил.

— «…поверил в батину теорию происхождения нефти…»

— Что? — закричал и засмеялся Василий. — Плеханы занимаются генезисом нефти?.. Ну, это не Савва и не Николай Иванович! Но кто же этот батя?.. Интересно, какая же у него теория происхождения нефти?

— Дайте же читать! «Николай Иванович безоговорочно поверил в батину теорию происхождения нефти от горения сырых грешных душ в аду… — Лидия удержала смех и дочитала: — которые выпускают при этом вонючую смолу. Понятно, кто запачкается в этой смоле, попадает в ад. Но я внушил сомнения…»

— Интересно он придумал! — сказал Василий с удовольствием.

Савва рассмеялся:

— Пошла моя душа на смолу! Я ел русский хлеб, тракторами паханный и сеянный. На пароходе плавал!.. Везде эта самая нефть.

— И ты веришь в эту чепуху? — спросил Василий.

— А ты не веришь в геенну?

— Конечно, нет.

Савва пробормотал:

— И смотри ты: от одного дерева — икона да лопата! Батя святой и я — грешник…

— Ну, слушайте же! «Между прочим, батя дал понять Николаю Ивановичу, что Зырянов добывает нефть с ужасной целью устроить небольшое и некультурное отделение геенны огненной в Русском жиле и по указу чертовых государей Михаила Федоровича и Филарета Никитича сварить живыми в адской смоле всех русских жильцов за незаконный проезд их предков Северным морским путем до Индигирки. Меня тоже сожгут, по мнению Николая Ивановича. Батя сказал: кто помешает поискам нефти, тот второй раз спасет Русское жило и войдет в царство небесное живой, что очень интересно, по мнению Николая Ивановича. Поэтому остерегайтесь его, а особенно бати. Между прочим, я выяснил, что батей у них называется вовсе не отец, а старший брат и зовут его Сергеем. Со сказочным приветом. Ваш Семен Тарутин, русский жилец…» А у Сергея Ивановича, у вашего старшего бати, голос тоже такой сильный?