За обедом в ресторане я сказала Порожину:

— Александр Дмитриевич, в случае неуспеха нам припомнят неподготовленность. Никто не знает даже, на каком участке ему придется работать. А разве не следовало каждому изучить свой материал еще в Москве?

— Ну что ж, — ответил он, — пока мы пребываем в принудительной вагонной праздности, пусть Бернард Егорович прочитает вам цикл лекций.

Небель начал приходить в наш вагон регулярно в десять часов утра и бубнить:

— «Основная архитектоника всей Якутии связана с передвижением участков земной коры вдоль линий молодых сбросовых трещин, относящихся, по-видимому, к концу третичной эпохи…»

Это об удивительной стране, где некогда местные жители будто бы лили пули из платины!

Впрочем, когда я рассказала маме о платиновых пулях, она заявила: «А мне этого недостаточно, чтобы отпустить тебя туда!»

И я каждый день рассказывала ей вычитанное о Якутии…

В Якутии климат самый континентальный на всем земном шаре. Нигде в мире не собраны в одной стране более разнообразные картины природы.

На севере океанские волны свободно катятся в глубину берега на два-три километра, но это не приливы, а сгонно-нагонные течения.

Огромная территория плоской тундры расцвечена бесчисленными глазками больших и крохотных озер. Их так много, что местами между ними почти не осталось суши, а только перемычки, иногда не шире тридцати сантиметров, — пройти только человеку с очень храброй душой. Как жаль, что я не увижу этого нынче же летом своими глазами!

На востоке тянутся горные цепи с гольцами выше трех километров… Вообрази эти черные, голые черепа гор на полюсе холода, не покрытые даже снегом!

Мама прилежно слушала — как первокурсница.

В вагоне, как всегда, томилась пленницей: ни выскочить, ни травку сорвать. Я мечтала о якутской земле, где будут наконец ходить мои ноги….

Нетрудные занятия с Небелем перемежались с увлекательной беготней за жареными цыплятами, вареными яйцами и земляникой.

Небель ни одним словом не обмолвился об указаниях на нефть в районе деятельности экспедиции. У слушателей должно было сложиться впечатление, что гораздо вернее искать нефть в Баку, нежели в Якутии. А еще лучше искать на Кавказе виноград!

После второй лекции неожиданно он предложил выступить мне. Я решила подразнить уважаемого лектора и рассказала следующее:

— Путешественники утверждают, будто бы именно в якутском пространстве возникают северные сияния. Многим приходилось видеть его на близком расстоянии. В одном случае северное сияние заслонило лес перед наблюдателем…

— Лида! — испуганно вскрикнула Таня.

Она допускает любые выходки, но только не в области науки.

— Другой свидетель видел даже, — строго продолжала я, — как северное сияние занавесило отдельные деревья. Научная проверка этих свидетельств представила бы интерес, вы не думаете?

— Простите, — сказала неумная коллекторша Небеля, — вы хотите, чтобы мы это проверяли?

Этот старомодный вздор я выкопала из архивного метеорологического журнала. Небель сделал вид, что не заметил издевательства, я сама попала в глупое положение.

— Сообщение Лидии Максимовны представляет несомненный интерес, — любезно заявил он. — Вы еще что-то хотите рассказать?

Мне ничего не оставалось, как продолжать в том же духе, и я сказала:

— Мне удалось разыскать любопытнейшее указания для геолога. В Якутии существует литофагия.

— Литофаги? Пожиратели камней! — прервала маленькая Надежда.

— Я не говорю, что мы можем встретить в наши дни землеедов, но, по некоторым данным, в Якутки имеются минералы, пригодные в пищу.

— Я уже догадываюсь, — сказала Таня. — Например, соль едят, воду пьют, воздухом дышат. Мы все литофаги.

— Шутка остроумная, — Небель улыбнулся Тане, — но я отвечу на нее со всей серьезностью. Земная кора снабжает и определяет полностью весь состав нашего тела и нашей пищи, включая и воздух…

— Когда я была маленькая, — перебила Таня, — я ела глину.

— В Скандинавии и поныне встречаются гастрономы, любители бутербродов с жирной, влажной глиной, — подхватила я. — Употребление съедобных земель наблюдается как обычное явление во многих местах жаркого пояса. Это наблюдается в Иране и в Индии. В старину тунгусы ели какую-то «земляную сметану», разводя ее оленьим молоком, а якуты — светло-желтую мягкую массу какого-то алюмосиликата, известного, например; на реке Кемпендяй под названием «тас-хаяк», что значит «каменное масло». Река Кемпендяй как раз в зоне нашей экспедиции…