– А с тобой всё так предсказуемо: сплошная рутина, – съязвил Кирилл, с трудом натягивая джинсы прямо на мокрые плавки. – Б-р-р, мне уже хочется переодеться!

Обуваться Бергер не стал – направился к дому босиком.

– Так что там с твоими снами? – напомнил Роман.

– Честно говоря, язык не поворачивается называть их снами, – вздохнул Кирилл. – Я так устаю иногда… Если бы можно было хоть изредка отключаться, как сейчас, я был бы счастлив! Я чувствую себя так, будто заново родился. Правда, Шойфет! Я так тебе благодарен!

– Вот видишь – уже благодарен, а упирался…

С мокрой футболкой на плече Роман шагал – по примеру Бергера – босиком. Переборов свою патологическую брезгливость, он с наслаждением загребал тёплую пыль босыми ступнями и чувствовал себя отчего-то невероятно счастливым. «Может, мы с Бергером теперь, как сообщающиеся сосуды?» – подумалось с лёгким оттенком тревоги. «Похоже на то», – подсказал здравый смысл. Однако Роман предпочёл не развивать эту идею: когда не знаешь наверняка – оно как-то спокойнее…

====== Глава 66. Авантюристы ======

– Нет, Руди, – жёстко сказал Панарин. – Ты переедешь к себе только после того, как избавишься от этой штуки.

Руднев в ответ полоснул его острым и злым взглядом до невозможности ярких серых глаз. Прежнего лоска, конечно, не было и в помине, но выглядел Андрей Константинович почти безукоризненно: чисто выбрит, волосы струятся чёрным шёлком, рубашка и джинсы смотрятся новенькими, хрустящими, нереально совершенными, как на рекламной картинке.

– Либо ты отдашь проводник мне, либо поместишь куда-то ещё – хоть в банковскую ячейку – но вынесешь из дома непременно.

– Мне интересно, – желчно процедил господин адвокат, – Почему ты сам его не забрал, когда ездил ко мне домой? Тебе нравится меня наизнанку выворачивать?

– Безумно нравится, – сухо отозвался Панарин, разглядывая свои коротко остриженные ногти. – У меня масса свободного времени, и я умираю от скуки: все развлечения, понимаешь, приелись, только и радости – гнобить оказавшегося от тебя в зависимости старого приятеля.

Руднев резко отвернулся к окну. Внимательный взгляд отметил бы, что в глазах его в этот момент блеснули слёзы.

– Хорошо. Я выбираю банк. У кого будет храниться ключ?

– Отдадим тому, кому доверяем мы оба и кому он точно не нужен.

– Это кому же? – Руднев насмешливо выгнул бровь.

– Подумай, – всё так же сухо бросил Панарин.

Они находились в разных концах комнаты: Панарин сидел на стуле у двери, Руднев стоял у окна. Между ними было пустое пространство и голая поверхность тускло блистающего паркета. К стенам жались составленные друг на друга стулья и перевёрнутый на бок стол с отвинченными ножками. Скатанный в рулон ковёр лежал поперёк придвинутого к противоположной стене дивана.

– Нет такого человека, – с горечью бросил Руднев. – Я не доверяю никому из твоих знакомых, ты – всем, с кем связан я.

– Я доверяю твоей секретарше, – бесстрастно сообщил Панарин.

– Ты идиот? – зло рассмеялся Андрей Константинович. – Для меня она сделает всё! Она отдаст мне этот самый ключ, стоит мне только заикнуться об этом!

– Я бы на твоём месте не был так в этом уверен… – равнодушно откликнулся доктор.

– Ладно. – Руднев нервно хрустнул пальцами. – Мне же лучше. Я принимаю твой выбор.

– Отрадно слышать. – Панарин поднялся со стула и взялся за дверную ручку. – Позвони ей, – бросил он через плечо и вышел, аккуратно притворив за собой дверь.

Оставшись один, Руднев стиснул зубы и шарахнул со всей силы кулаком по стеклу. Окно покрылось сеткой трещин, но почему-то не разбилось. Разозлившись, Руднев стукнул ещё раз и осколки стекла водопадом зашелестели вниз, на газон. Слизывая кровь с порезанной руки, Андрей Константинович раздражённо выдернул из кармана мобильник и холодно отчеканил в трубку:

– Здравствуйте, Надюша. У меня есть для Вас поручение…

– Это ты во всём виноват, – ожесточённо цедил Руднев. – Если бы ты не кинул меня тогда, всё, всё было бы иначе. Но тебе было наплевать, что станет со мной и с нашим делом… – Он, заметно прихрамывая, метался по кабинету с перекошенным от злости лицом. Панарин с отсутствующим видом сидел в кресле, в углу, и вертел в руках одно из рудневских колец, которые тот в раздражении стянул перед этим с пальца и швырнул вместе с целой горстью других в никогда не использующуюся по назначению пепельницу. – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – в бешенстве прошипел Руднев бывшему компаньону.