– Вы знакомы с папой? – удивилась Наденька.

– С папой?.. Да, с папой… – Андрей Константинович закрыл руками лицо и не то зарыдал, не то засмеялся – а, может, и то и другое вместе.

Панарин, который, давясь смехом, с восторгом слушал их диалог, прикусил губу, чтобы унять рвущееся наружу веселье, и сочувственно обнял друга сзади за плечи, успокаивающе поглаживая по спине. Наденька тоже вышла из-за стола и остановилась перед шефом, с тревогой пытаясь заглянуть ему в лицо.

– Я могу вернуть Вам кольцо, – серьёзно сказала она, тронув его за локоть.

– Что?! – Руднев вздрогнул и опустил руки. – Ни в коем случае! – он притянул девушку к себе и прижался щекой к её макушке. – Глаза папины… Совершенно… Только зеленее чуть-чуть… Какой я дурак! – простонал он, раскачиваясь из стороны в сторону.

Панарин, не в силах больше сдерживаться, захохотал в полный голос, всхлипывая и стеная, как потревоженное привидение. Наденька удивлённо глянула на него из-за рудневского плеча, вздохнула и покрепче обняла своего несчастного, измученного, драгоценного шефа.

====== Глава 71. Аудиенция ======

Андрей Константинович не питал иллюзий по поводу того, куда именно он сейчас направляется – в логово врага, говорил он себе. Помнится, визиты Радзинского в больнице доводили его до белого каления и слились в его воспоминаниях в одну сплошную бесконечную пытку. Жуткий психологический прессинг, паническое ощущение бессилия и физическая боль, к которой Карабас не имел никакого отношения, но которая неизменным фоном сопровождала все их контакты, были теперь неотделимы в его сознании от фамилии Радзинский. Так что ненависть Руднева к гнусному Доктору кукольных наук превышала все мыслимые пределы.

К счастью для себя, Андрей Константинович не мог сейчас сосредоточиться на этом чувстве. Он мужественно боролся в этот момент с лёгкой тошнотой, которую вызывал у него сладковатый казённый запах, буквально въевшийся в интерьер салона везущего их такси, и мечтал о том, что, как только эта кошмарная история с диском закончится, он обязательно отправится в какое-нибудь приличное место за новой машиной и снова сядет за руль. Каких бы физических мук ему это не стоило. В конце концов, Панарин обещал, что рано или поздно нога непременно восстановится полностью.

Положив руки на рукоять трости, Андрей Константинович рассеянно созерцал приглушённое мерцание разноцветных камней, украшающих его пальцы. И почему-то от того, как подмигивали ему оправленные в ценный металл камешки, не становилось, как обычно, легче на душе, а, наоборот – наваливалась такая тяжесть, что нельзя было уже просто так отмахнуться и списать всё на дурное настроение и законное волнение перед важной встречей. Нет – определённо это было предчувствие.

Раньше – до роковой встречи с милым мальчиком по фамилии Бергер – не слишком приятные – зачем же спорить с очевидным! – но очень исполнительные духи уже доложили бы Рудневу диспозицию, сообщили бы обо всех тайных намерениях противника и предложили бы пути решения проблемы. И тут же, получив от Хозяина милостивое дозволение, умчались бы выполнять его поручение с завидным рвением и энтузиазмом. О, какое же это было искушение, когда пресловутый Господин в чёрном пообещал вернуть Андрею Константиновичу всех его слуг! Но зачем же он добавил «убей»?! Кого – Панарина?!! Тупое чудовище! Да за него Руднев сам готов был сдохнуть. Кроме того, знал господин адвокат, что не сможет он теперь выполнить возложенную на него миссию. Не потому что больше не хотел, а потому что познакомился с тем самым милым мальчиком по фамилии Бергер. И понял, что битва проиграна – этот юный голубоглазый терминатор слишком хладнокровен, искусен и слишком заинтересован, чтобы можно было его обставить. Он честно так и сказал: теперь это невозможно – всё, поезд ушёл! Они что – думают иначе?

Панарин помог другу выбраться из машины. Наденька выскочила сама – коза торопливая! Не могла дождаться, пока жених дохромает до передней дверцы и предложит ей руку!

Руднев без особого интереса огляделся: да, именно этот дом он уже видел утром, когда Панарин сообщил о готовности Радзинского встретиться с ним. Он также знал, что ждёт их внутри: пыль, мебель в чехлах, замотанная целлофаном люстра. Потому что хозяин там давно не живёт. И он не намерен встречаться с господином адвокатом на своей настоящей территории. А почему, интересно? Вот то-то и оно!..

Панарин нажал кнопку звонка и покосился на Руднева: тот смотрел прямо перед собой с таким скучающим и равнодушным видом, как будто посещал Радзинского ежедневно уже в течение года и исключительно по приговору суда, отчего эта процедура давно сидела у него в печёнках.

– Надежда! – слишком памятный низкий и бархатный голос радостно разнёсся по всему подъезду, заставив Руднева нервно вздрогнуть. Викентий Сигизмундович прямо на пороге обнял и горячо поцеловал дочь, слишком хрупкую на фоне его мощной фигуры, и только потом махнул своим гостям, – Входите, господа…

Проследовав за ним через тёмный коридор, они оказались в просторной гостиной, которая выглядела именно так, как предполагал Руднев: отовсюду свисают пыльные драпировки некогда белой ткани и в воздухе стоит затхлый запах давно не проветриваемого помещения.

Радзинский немедленно стащил несколько чехлов: с кресел, с дивана и стульев, распахнул настежь окно. Обстановка сразу стала веселее.

Шепнув, что-то на ушко Наденьке, Викентий Сигизмундович ласково поманил к себе Панарина.

– Жень, можно тебя попросить? – И приобняв его – так фамильярно и так обыденно, что Руднев невольно приревновал к нему своего друга – изложил свою просьбу вполголоса. И подтолкнул их обоих куда-то. В сторону кухни, как догадался господин адвокат.