При упоминании о Рудневе Роман помрачнел и опустил голову. Он так и не разобрался до сих пор, зачем рвался утром в реанимационное отделение: то ли убить шефа, то ли убедиться, что с ним всё в порядке.

– Здравствуйте, молодой человек! Искренне рад Вас видеть, – раздался за спиной надтреснутый голос Мюнцера.

Роман вскочил с табуретки и поспешно вытер руки о фартук.

– И я очень рад, – чистосердечно заверил он, пожимая тонкую старческую руку. – Когда Вы приехали? Я не видел, как Вы входили.

– А вот, мальчик нас с Колей привёз, – Мюнцер ласково улыбнулся Ливанову. – Я Вас, честно говоря, тоже тогда не заметил. Мне только сейчас Викентий сказал, где Вас искать. Однако не буду вас отвлекать, молодые люди! Вы в отличие от меня тут делом заняты… – И Мюнцер неторопливо удалился по направлению к террасе.

– Мальчик?! – тихо фыркнул Роман, с недоумением глядя древнееврейскому чуду вслед.

– Да для него и Николай Николаевич – мальчик, – старательно сдерживая смех, прошептал в ответ Ливанов. – Он только так у Радзинского и справляется: «как там наш мальчик?» – об Аверине.

– А как же он меня тогда называет? – поразился Роман.

– Ребёнок. «Как там дела у ребёнка?»…

Роман не выдержал и захохотал. Ливанов с удовольствием разделил его веселье. Пока они дружно всхлипывали от истерического смеха, у калитки остановилась солидная чёрная машина, из которой вышел сурового вида дяденька в строгом костюме. Внимательно оглядевшись по сторонам, он открыл заднюю дверцу и помог выбраться на свет Божий какому-то важному, холёному господину в очках.

– Ба! Гоша! Чего ж без мигалки-то?! – раздался насмешливый голос Радзинского: Викентий Сигизмундович вальяжно шагал по дорожке навстречу гостю.

– Да тут мигалкой только гусей пугать! – махнул рукой чиновный господин, обнимая подошедшего деда.

Пока они дружески похлопывали друг друга по спине, подъехала ещё одна машина. Подтянутый мужчина с коротко стрижеными седыми волосами присоединился к тёплой компании у калитки. Следом за ним из того же автомобиля, зевая и протирая сонные глаза, выбрался Женечка Панарин.

Роман вздрогнул и с тревогой взглянул на Ливанова.

– Всё в порядке, – заверил тот. – Вот этот, седой – он главврач той больницы, где Панарин теперь работает. Они с Радзинским, по-моему, ещё со школы знакомы.

А народ у калитки всё прибывал. Откуда-то подошли две женщины: одна – маленькая и тоненькая – в длинной-предлинной юбке и тщательно повязанном платке, из-под которого выбивались волнистые седые волосы; другая – высокая, в светлом брючном костюме, с короткой, но при этом женственной стрижкой. Они пришли под руку, как будто гуляли и случайно проходили мимо.

Радзинский любезно целовал дамам ручки, распахивая перед ними калитку, когда рядом заворчало такси. Как из волшебного сундука – не хватало только клубов бутафорского дыма – из него появился худой и мрачный тип в расстёгнутой на груди чёрной рубашке. Смуглое лицо с тонким, хищным носом и густые чёрные волосы выдавали в нём кавказца. Он сделал знак шофёру и тот извлёк из багажника целый ящик вина. Бутылки солидно звякнули, развеселив окружающих.

Как среди гостей появился почтительный и сдержанный «китаец» Алексей, Роман пропустил. И откуда взялась смешливая темноглазая женщина с целой корзинкой пирогов он тоже не заметил. И ещё с десяток незнакомых колоритных личностей просочились в сад совершенно незаметно. Откуда-то принесли столы и стулья, развесили на ветках китайские фонарики и спрятали матовые светильники в траве. Правда, было ещё светло, и вся эта иллюминация ждала своего послезакатного часа.

От присутствия всех этих людей было странное ощущение – как будто воздух вокруг сгустился. Роман закрыл глаза: в голове гудело, сильно давило на виски, сердце словно стиснула горячая ладонь. Кто-то заботливо подвинул ему кресло, взял его за руку и стал нежно поглаживать большим пальцем запястье.

– Сейчас пройдёт, – уверенно шепнул ливановский голос.

– Пройдёт – что? – мрачно поинтересовался Роман.

– Избыток энергии на тебя давит. Скоро привыкнешь.

– А надо? – попробовал пошутить Роман.

– Ну, это тебе решать! – серьёзно ответил Павел Петрович.

Когда исчез Ливанов, сунув ему в руки стакан с минералкой, Роман не заметил. Но долго скучать в одиночестве ему не пришлось.

– Привет. Меня зовут Чика. Чингиз. – Перед креслом остановился тот самый «факир», который так эффектно подкатил с ящиком вина на такси. Он был старше Ливанова: жилистый, неулыбчивый и слегка опасный. Глядя на него, Роман ощутил бодрящий выброс адреналина.

– Роман. – Он встал, чтобы пожать протянутую руку, но едва их ладони соприкоснулись – рывок – и они вдвоём стоят перед невысокой кирпичной стеной.

– Я просто хочу тебе показать, – намётанным глазом быстро оценив степень готовой к применению романовой агрессии, примирительно сказал Чингиз. – Смотри.

Роман проследил за движением его руки и увидел простирающийся за оградой сад. Поблизости не было высоких деревьев: вдоль вымощенной белыми плитами дорожки росли сотни розовых кустов – преимущественно алых. Через секунду Роман обнаружил, что они уже идут по направлению к белоснежному мраморному павильону, в центре которого журчит золотой фонтан в виде чашечки какого-то красивого цветка – то ли лотоса, то ли всё той же розы.