– Нет, Викентий. Я хочу, чтобы ты крепко взял его за руку, усадил рядом с собой и хорошенько бы за ним присматривал, – строго ответил Николай Николаевич и тут же засмеялся. – Что это? – он погладил, висящий на шее Радзинского длинный шёлковый шарф с необыкновенно тонкой изящной вышивкой. – Наверняка Аделаида тебя осчастливила? И – вне всякого сомнения – ручная работа. Кашмирская? Пенджабская? Мумбайская?.. Как ей удаётся делать покупки, не выходя из Нирваны? Ты не спрашивал?

– Коля! – укоризненно пробасил дед. – Ну почему ты так предвзято к ней относишься? – И он осуждающе поцокал языком, умело скрывая рвущийся наружу смех.

– А как мне ещё относиться к человеку, который уже больше десяти лет упорно называет тебя Иннокентием? А уж после того, как она явилась на защиту моей докторской босиком и в какой-то пижаме «дизайнерской» работы, я имею полное право озвереть.

Радзинский крепко прижал Аверина к себе и расхохотался-таки, всхлипывая ему в макушку.

– Но шарфик-то всё-таки красивый! – отсмеявшись, расправил он злосчастный подарок.

– И крепкий, – согласился, смахивая слёзы, полузадушенный, раскрасневшийся Аверин, впечатанный в широкую грудь Радзинского. – Я буду им тебя к стулу привязывать, когда ты в очередной раз попытаешься вытрясти из меня лишнюю информацию…

Продолжая от души веселиться, они с двух сторон подхватили Романа под руки и повлекли вглубь сада, где под звуки гитарных струн мирно общались их загадочные гости.

За столом Радзинский увлечённо любезничал с дамами, сыпал анекдотами, тостами и комплиментами, не переставая при этом усердно потчевать Романа и отвечать на ехидные замечания Аверина по поводу его завидной активности. Роман, который обнаружил, что и в правду уже проголодался, не препятствовал Радзинскому терроризировать себя с гипертрофированным «демьяновским» гостеприимством. Он, не торопясь, пробовал всё, что дед подкладывал ему в тарелку и хищно поглядывал в сторону Панарина, с которым ему ужасно хотелось побеседовать.

День, между тем, кончался. В небе таяла алая полоска заката, а над ней проплывали розовые облака в сиреневом небе. Оглушительный стрёкот кузнечиков торжественно сопровождал неторопливый ход небесной феерии. Молчать в надвигающихся сумерках было очень уютно, хорошо и как-то правильно. И Роман молчал. Наблюдал безмолвно, как гаснут в небе все оттенки цвета нежных цветочных лепестков и облака становятся похожи на серый пепел прогоревшего костра. Вот уже зажглись тёплым красным светом китайские фонарики в листве, а среди травы глазами испуганной глубоководной рыбы вытаращились круглые, белые светильники. Роман решил, что пора выходить на охоту и незаметно выскользнул из-за стола.

====== Глава 53. Вино, танцы, скандал ======

Панарин очень удачно сидел за небольшим отдельным столиком, практически полностью скрытым густой лиственной тенью. Все его соседи куда-то разбрелись и он, оставшись в одиночестве, меланхолично созерцал огонёк плавающей в широком бокале ароматической свечи.

– А Вы правда можете пальцем свечки зажигать? – вкрадчиво поинтересовался незаметно подошедший сзади Роман.

– Пальцем? – переспросил Панарин. В глазах его сверкнул безумный огонёк, когда он увидел того, кто задал ему этот вопрос. Он совершенно по-пиратски оскалил свои белые зубы в неком подобии улыбки, которая зловеще блеснула в обрамлении его тёмной бороды.

– А разве нет? – Роман, не дожидаясь приглашения, сел.

– Это делается в четвёртом измерении. Мысленно помещаешь предмет туда и производишь с ним требуемые действия. Вот, смотри. – Он взял со стола оставленную кем-то пачку сигарет и зажигалку. – Если ты хочешь склеить между собой два этих предмета, переносишь их в четвёртое измерение – капелька клея, прижать посильнее и – voila! – Доктор потряс сигаретной упаковкой, с которой, казалось, намертво сплавилась тяжёлая металлическая вещица. Понял?

– Нет! – засмеялся Роман.

– Вот и Руди никогда не понимал, хотя талантливый вроде человек… – сокрушённо вздохнул Панарин и развёл руками.

Роман, продолжая ухмыляться, выудил свечку из бокала, задул её и поставил перед собой.

– В четвёртом измерении, значит, – шепнул он, примагничиваясь к свечке взглядом. И она вдруг вспыхнула, заставив Романа вздрогнуть. – От объяснений мой мозг впадает в спячку. Вот наглядная демонстрация – другое дело! – торжествующе сказал он.

Панарин оглядел его с интересом.

– Так Руди, как я понимаю, и не утруждал себя объяснениями…

Роман сразу перестал улыбаться.

– Вы тоже в курсе, что он держал меня за рождественского поросёнка?

– Мне очень жаль, Рома, – снова вздохнул Панарин, наливая себе вина. – Но Руди был просто сдвинут на этой идее. О существовании проводника ему ещё в детстве рассказала бабка. А потом ему стал являться во сне какой-то мрачный тип в плаще и требовать, чтобы он нашёл эту штуку. Руди совершенно спятил, поверь мне. О чём угодно он рассуждал абсолютно здраво, но едва речь заходила о диске, он просто слетал с катушек! Я никогда не верил в существование этого предмета. И мне было непонятно, как можно хотеть черпать энергию из этого источника. Ведь это означало бы перестать быть человеком! Но Руди это вполне устраивало. Мне кажется, что в этом вопросе он находился под полным влиянием тех жутких сущностей, которые обретались у него «в услужении». Я не знаю, что будет дальше, но твой Бергер – не спрашивай, как он меня уговорил! – с завидным энтузиазмом освободил нашего Руди ото всех его арендаторов и завязал его на меня, на случай если они вздумают вернуться. Судя по тому, что я чувствую себя, как выпотрошенная селёдка, Рудичке сейчас должно быть хреново…