Николай Николаевич несколько секунд зачарованно наблюдал, как в воздухе кружится пыль, взметнувшаяся при его падении на диван. Это было похоже на маленькую рукотворную метель. Дед терпеливо ждал рассказа.

– А чем ты занимаешься? – вдруг спросил Аверин.

Дед удивлённо поднял брови.

– Чем я могу заниматься? Целыми днями только сижу и жду, когда ты придёшь снова пудрить мне мозги. В этом смысл моей жизни…

Николай Николаевич мгновенно изменился в лице, как будто получил оплеуху. Сразу как-то выпрямился. Глаза потемнели. Губы, как у трагической маски, изогнулись подковкой, уголками вниз.

– Извини. Если я не вовремя, зайду в другой раз, – холодно пробормотал он, опуская взгляд. Потом быстро поднялся и стремительно вышел за дверь. Благо она была рядом.

Дед некоторое время с изумлением смотрел ему вслед, затем раздражённо отшвырнул тетрадку, свалившуюся со стола ему на колени, нехотя встал и направился вниз по лестнице.

Аверин уже успел одеться и даже выйти из дома. Дед едва успел поймать его за шиворот.

– По-моему, у тебя совсем крыша съехала! – заорал он на Николая Николаевича, который, сжав зубы, изо всех сил пытался вырваться. – Обиделся он! Ты ещё заплачь! Если у тебя такая нестабильная эмоциональная конфигурация, нечего тебе делать на этой нервной работе! – Он потащил Аверина обратно к крыльцу и втолкнул его в дом. – Я тебя предупреждал, чтобы ты не выкладывался, как последний идиот, на этих дурацких уроках?!! Но ведь мы же не можем удержаться! Не так ли?!!

Николай Николаевич как-то внезапно сник, стянул пальто, бросил его на лавку и сам понуро опустился рядом.

– Ну вот. Так-то лучше, – мгновенно смягчился дед. Он подошёл к Аверину и стал гладить его по волосам. – Успокойся. Всё нормально. Тебе просто надо отдохнуть. – Он наклонился и пристально взглянул ему в глаза. Аверин заморгал и покачнулся. – Вот-вот, спи давай, филантроп несчастный… – Он аккуратно уложил его на лавку, под щёку подсунул валявшуюся на сундуке маленькую диванную подушку и сверху набросил пальто. – А Павлуше я голову оторву, – шёпотом пообещал он и, оглядываясь, тихо направился обратно к лестнице.

– Коль, ну прости, – басил дед, хмуро глядя на Николая Николаевича, который лежал теперь на диванчике в той самой маленькой комнатке под крышей. На лбу у Аверина был компресс, в комнате пахло лекарствами, и отблески свечей загадочно мерцали, отражаясь в склянках и пузырьках, которыми был уставлен маленький столик в изголовье. – Откуда мне было знать, что этот Джокер окажется так близко с тобой связан? Я сделал всё, как мы с тобой договаривались. Потянул… А Павлушу убить мало с его секретами.

– Ты сам его так воспитал, – глухо отозвался Аверин, не открывая глаз. – Если уж на то пошло, он твоя точная копия.

– А этот Бергер, судя по всему – твоя точная копия. Не случайно тебя лет эдак на сорок сразу в развитии отбросило.

– Ха-ха-ха… – бесцветно произнёс Николай Николаевич. – Извини, по-настоящему смеяться не могу – сил нет.

Дед улыбнулся.

– Я когда увидел тебя в таком разобранном состоянии, просто глазам не поверил. Я уже так привык к твоей… безмятежности. Что твой дух навсегда слился с гармонией высших сфер и глупые вибрации человеческих эмоций гаснут, едва с ним соприкасаясь. И тут – такое разочарование…

– Как ты мог так подумать! – поморщился Аверин, стаскивая со лба компресс.

– Да я и подумать не успел! Как говорится, опыт не пропьёшь. Всё на автопилоте. Как в старые добрые времена, – мечтательно протянул дед. – Потом. Ты связан с Бергером, а я – с тобой. Ты сдвинулся и меня за собой потащил.

– Вообще-то это ты потащил. Нас всех.

– Я не знал, что всех. Я воздействовал только на Джокера.

– А Павлуша знал.

– Да. И ничего не сказал.

– Пойдём, превратим его в крысу! – с чувством воскликнул Аверин.

Дед уронил голову на руки и захохотал.

– Прекрати сейчас же! – всхлипывал он. – Ты не представляешь… как было трудно… тебя зафиксировать!.. А ты опять в детство впадаешь! – Всё ещё постанывая от смеха, он пересел на диван и забрал у Николая Николаевича компресс. Погрузил его в миску на столике, отжал и стал вытирать Аверину лоб. Потом зачерпнул почти прозрачную мазь из плоской широкой склянки и принялся пальцами втирать её в виски, в какие-то точки на лбу и над скулами. – В глаза мне смотри, – тихо приказал он.

Аверин с трудом разлепил веки и недовольно уставился на деда. Тот загадочно усмехнулся и глубоким чарующим баритоном начал негромко, нараспев декламировать:

Климат здесь сухой, весь край наш солнцем раскалён.

Он же – с севера, и нежен по натуре он.

Нам возвышенное место надо отыскать,

Нам его в прохладе горной надо содержать,

Где бы северный лелеял тело ветерок,

Где бы отдых был приятен, сон ночной глубок,

Чтобы в климате хорошем рос он, как орёл,