– Паша! Рад тебя видеть…

– Взаимно, Юрий Александрович, – улыбается молодой человек, почтительно пожимая протянутую руку, и тихо добавляет. – Вы отлично поработали над образом! Чиновник такого ранга не может иметь столь человечное и интеллектуальное лицо, которое было у Вас раньше. Это настораживало.

Юрий Александрович снисходительно смеётся. Его очки поблёскивают, отражая синие стены и силуэты людей в холле.

– Я тебя тоже хочу похвалить. Видел твой последний репортаж. Очень тонко. Всё-таки Ближний Восток – сложная тема. А ты молодец. Видна аверинская школа. И твёрдая рука Викентия Сигизмундовича.

– Да уж. Им я обязан всем.

– Как продвигается наше дело – с мальчиком Ромой?

– Как по маслу. Можете не сомневаться.

– Даже и в мыслях не было! Что и говорить, Вики и Ники великолепно работают в паре. Смотри только, не проколись!

– Знаю. Креплюсь изо всех сил. Но они ведь тоже не дураки. Приходили недавно. Всю душу вытрясли.

– И как ты выкрутился?

– А я изначально не дал им вообще никакой информации. А когда они пришли меня пытать, честно выложил оставшуюся инструкцию. Почти всю…

– Ты страшный человек. Почти как сам Радзинский.

– Каков учитель, таков и ученик.

– Болтун. А как тебе удалось Аверина уговорить? Он же ненавидит преподавать.

– Ну, сначала Николай Николаевич был ужасно недоволен… Но я знаю один секрет. Если он слышит знакомые интонации Викентия Сигизмундовича, мгновенно становится более покладистым. Мне повезло, что я могу так удачно их имитировать.

– Ты пугаешь меня всё больше. Ладно. Помни, упустить этого мальчика мы ни в коем случае не должны. Возможность осуществления его миссии должна быть пресечена в самом начале. Если не справимся, то лет через тридцать нас всех ждут большие проблемы. Держи меня в курсе, если возникнут какие-то сложности. Информацию о нём мы закрыли. Так что, если не проболтаешься, некоторая фора у нас будет. А теперь извини, мы подозрительно долго с тобой общаемся.

– А может, я сын какого-нибудь важного человека и Вам что-то от меня нужно? Или от моего папочки.

– Не импровизируй. Передавай нижайший поклон Ники и Вики.

– Передам. Как только увижу. Я теперь стараюсь им лишний раз о себе не напоминать. Завтра уезжаю в Сирию, потом на полтора месяца в Ливан.

– Тогда, будь осторожен. Удачи. Кланяйся от меня Фархаду и Ихнему Высочеству. Да, и жене привет передавай! Сколько вашей Мусе уже?

– Три года.

– Как время-то летит! Ну, будь здоров!

– Спасибо. До встречи!

Они разошлись в разные стороны и оба мгновенно растворились в толпе.

====== Глава 10. Разведка ======

Ласковый язычок пламени всё пригибался, вытягиваясь и трепеща, как будто хотел лизнуть металлический диск, лежащий на столе поверх смятой тяжёлой бархатной ткани.

– Ну что, поехали? – напряжённо спросил Радзинский. В глазах его застыла тревога. Сидевший напротив Аверин рассеянно кивнул. В неустойчивом свете единственной свечки его лицо, очерченное резкими тенями, выглядело ещё более осунувшимся, чем всегда. – Помни, я тебя вытащу. – Дед беспокойным взглядом ощупывал витавшего в облаках товарища. – Только не заходи слишком далеко. Нам всего лишь нужно знать направление.

Аверин, казалось, его не слушал. Он закрыл глаза и осторожно кончиками пальцев прикоснулся к лежавшему между ними предмету.

– Рассказывай то, что видишь, – негромко велел дед слегка осипшим от волнения голосом.

– Ани роцэ левакеш…(1) – взволнованно пробормотал в это время Аверин, не открывая глаз. Брови его поползли вверх. – О-о-о! – удивлённо протянул он, – Тов (2), ему не нужно этого знать…

1 Я хочу попросить (иврит).

2 Хорошо (иврит).

Он продолжал выдавать обрывочные фразы. Радзинский терпеливо ждал. Видно было, что он уже успокоился и прислушивается к сбивчивой речи Аверина с ничем не омрачённым интересом.

– Зот адэрэх шело(3). Я понимаю. Мы не должны были сомневаться.

3 Это его путь (иврит).

Радзинский не отрывая взгляда от друга, тихонько потащил на себя ткань и пальцы Аверина соскользнули с металлической поверхности.

– Возвращайся, – настойчиво произнёс он. Потом приложил свою ладонь к груди Аверина и медленно вытянул из его тела пульсирующую голубую нить. Намотал её на указательный палец и слегка дёрнул. Аверин вздрогнул и распахнул глаза. Радзинский стряхнул нить, и она растаяла в воздухе.

– Аколь бесэдэр(4)? – насмешливо поинтересовался он, подвигая Аверину кружку. – Пей, – сердито сказал он, глядя, как Николай Николаевич задумчиво зажал её между ладонями. – А то я вылью её содержимое тебе на голову.

4 Всё в порядке? (иврит).

Аверин снова вздрогнул и с недоумением уставился на кружку. Машинально поднёс её ко рту и сделал глоток.

– Я был прав? Это проводник?

Николай Николаевич покивал головой, явно не торопясь возвращаться в этот мир.

– Ни-ик, очнись! – ласково позвал дед. Он встал со своего места и, подхватив лёгкого, как мальчишка, Аверина под мышки, поставил его на ноги. Подталкивая Николая Николаевича в спину, дед заставил его двигаться к выходу, хотя мог бы, наверное, легко перекинуть его через плечо и понести: он был на целую голову выше и намного мощнее своего субтильного приятеля. Когда он распахнул дверь, в лицо им вместе с холодным ветром полетели колючие снежинки. – Ну как, бодрит? – усмехнулся Радзинский.