«Океан».

Так он называется. Много-много соленой влаги. Он может подарить тебе жизнь, а может ее забрать. Ты, как и все, появилась на свет благодаря океану. Океан - колыбель жизни. Океан коварен и опасен.

Значит, нет смысла бороться с ним? Может быть, чем больше сопротивляться стихии, тем яростнее будет она обрушивать на тебя свой гнев? Слепящее солнце, оставляющее ожоги на коже, режущий ледяной дождь, волны, что могут, обрушившись, переломать позвоночник…

– Кто ты?
– она продолжала слышать этот голос.

– Кто ты? Ответь! Ты знаешь… Ты должна знать.

Но она не знала.

«Имя». Очередное слово. То, что должно быть у каждого. Когда у тебя есть имя, ты можешь ответить на вопрос «Ты кто?». А она не может. Наверное, когда-то и у нее было имя. Как она потеряла его?

– Кто ты?

– Я не знаю.

Очередная волна накрыла ее.

Перестать бороться. Невозможно мериться силами с океаном. И все тогда закончится быстрее. Нельзя выжить в самом сердце шторма.

«Если ты не обернешься водным созданием».

Она тоже вспомнила это выражение. Откуда оно ей известно? Неважно. Она - никто. У нее нет имени. Пусть все скорее закончится.

Но ее снова вытолкнуло на поверхность.

– Кто ты?

– Никто.
– Кем еще можно быть, когда ты один на один с бушующей стихией? Всего лишь песчинка, нет, скорее капля… Что такое одна капля против целого океана? Но ведь океан и состоит из капель!

– Я - капля в океане, - ответила она. И вдруг слова, фразы, предложения, когда-то забытые, заискрили в ее сознании.

– Я капля в океане. Всего лишь крохотная его часть, но часть неотделимая. Я обращаюсь водным созданием с призрачным телом, хрупким как нить паутины, но шторм не погубит меня, как губит корабли. Потому что океан рождает шторм, а я есть часть океана.

И она исчезла, растворилась. Лишь на секунду в бушующих волнах будто бы промелькнула охапка легких прозрачных кружев - сиреневых и розовых. А затем эфемерное нечто исчезло в толще воды. Шторм не погубит цианею, как губит корабли, но сейчас ей лучше всего уйти на глубину.

***

Когда луна - огромная, размером с колесо, выплыла на небо, океан уже был спокоен. В лунной дорожке света она вновь увидела, что стала собой. Было бы предпочтительнее остаться медузой, медузы не устают и не тонут. А она очень, очень устала. Очередной обрывок воспоминания - она совсем еще юна и лежит в белой комнате. В большом белом сосуде с водой. Приглушенный свет и пар, и сон наползает на веки. Она позволила своей голове съехать по бортику вниз, нырнуть под мыльную пену. И показалось ей тогда - всего лишь на долю секунды, - что вместо рук у нее желейные щупальца. И вода в ушах шумела, точно морской прибой… Ей хотелось уцепиться за эти воспоминания, протянуть руку и схватить их, точно они были каким-то осязаемым предметом. Но они ускользали. А вокруг по-прежнему был океан, не фантомный, настоящий. И она была так измучена, что хотелось попросту лечь на воду и заснуть. Обратится ли она снова, если пойдет ко дну? Ей это было неизвестно. Но сил оставалось совсем мало. И каждый раз, когда она на секунду закрывала глаза, память даровала ей новые образы. Довольно бледные и неясные - какие-то лица, голоса. Ей очень хотелось остаться с ними. Рассмотреть, расслышать их получше.

Она так устала, так страшно устала.

«Закрой глаза, закрой их. Все скоро закончится, так или иначе».

Она даже не видела, что всего в нескольких десятках гребков от нее на волнах покачивалась легкая лодка с сидящей в ней фигурой. И никак не отреагировала, когда лодка приблизилась, и чьи-то руки вытащили ее из воды.

***

– Ты слишком рано вытащил ее. Сознание ее еще не очистилось от прошлой жизни.

– Не рано, - уверенно ответил Человек в Лодке. Он положил под голову спящей девушке какой-то сверток и вернулся к веслам. Взгляд его был прикован только к горизонту.

– Я думал, тинеты не имеют привычки спорить со своими богами.

Лицо Человека в Лодке было абсолютно непроницаемо. Он, казалось, не замечал своего собеседника и думал лишь о том, чтобы держать луну по левому борту. Но все же после долгого молчания он ответил.

– Смертный не может считать себя богом, пусть даже смертный, который принял его облик. Теперь я вижу это. Смертный может считать, что держит в своих руках стихию, но океан лишь смеется над смертными, позволяя им подумать, что они одолели его…

И так он это говорил, как только эти проклятые тинеты и умеют: веско, взвешенно, со значением роняя каждое слово. Даже самые безумные речи в устах тинета звучат разумно. Тот, кто еще недавно сотрясал мир, обрушивая на его громадные валы, тот, кто верил в собственную исключительность, в собственную связь со стихией должен был быть в ярости, должен был бы потопить это суденышко вместе с его владельцем. Но не детям моря предназначалась его ярость. Совсем не им. К тому же, как бы это ни было парадоксально, эти ненормальные индейцы с их Ритуалом и их Песнью Прилива были необходимы. До чего странно, до чего нелогично все устроено, ученые из Сьюма сошли бы с ума, раскопай они так глубоко тайны странников и странствий…