«С радостью», — буркнул юноша себе под нос.

Он в самом деле был бы только счастлив напрочь выбросить из головы сам факт существования Кайло Рена. Вот только память о нем осталась на спине в виде уродливых борозд, выжженных лезвием светового меча.

— Если вздумаешь трепать языком, я не стану церемониться. Просто прострелю тебе голову, и не погляжу, что генерал тебе симпатизирует, учти это, — пообещал Иматт. И, не поведя и бровью, продолжил: — Во-вторых, опять-таки не говори никому, что ты был штурмовиком.

Сказав так, майор на миг прикрыл глаза, и щеки его вспыхнули — не то от досады, не то от стыда: «Если бы кто-нибудь со стороны послушал, о чем мы говорим, то непременно решил бы, будто на Эспирионе целое сборище первоорденцев, которые скрываются от властей».

— Да и к чему тебе самому темная слава?

Финн растерянно почесал в затылке.

— Тогда как мне представиться руководству Сопротивления? И леди Антиллес?

Иматт только отмахнулся.

— Основному командованию Сопротивления о тебе известно. Как же они упустят из виду героического штурмовика, который помог отключить защиту на «Старкиллере»? — Седоволосый воин ехидно ухмыльнулся. — А вот мелкой рыбешке вовсе не обязательно знать о твоем подвиге, иначе еще чего доброго начнут перемывать кости и тебе, и генералу Органе, и всему составу нашей базы на Ди’Куаре.

Отношение общества к перебежчикам всегда было и всегда останется настороженным. Предатель — есть предатель, с какой стороны ни погляди.

— Скажем, что ты — служащий базы. На пилота не потянешь — любой раскусит, стоит тебе только раскрыть рот. Ты ведь в летном деле ни хатта не смыслишь, так что, будешь считаться членом обслуживающего персонала.

— На «Старкиллере» я был сантехником, — вставил Финн, желая, очевидно, сказать тем самым, что слава обычного служащего вовсе его не смутит, и кичиться своими заслугами перед Сопротивлением он отнюдь не намерен.

Хотя не будет большим грехом против истины сказать, что если не обида, то какая-то легкая ее тень, какая-то неясная горечь все-таки коснулась сердца юноши. Да и кто бы не почувствовал себя задетым, осознав немилосердную иронию судьбы — что прошлое по-прежнему неотступно волочется за тобой, заставляя возвращаться к тому, от чего желаешь уйти?

Калуан Иматт, рассудив, что негоже попусту гонять туда-сюда генеральский корвет, решил воспользоваться общественным транспортником. При таком способе передвижения, к тому же, они с Финном наверняка привлекут к себе меньше внимания. Генерал одобрила предусмотрительность старого друга, равно как и Финн (хотя его мнения никто не спросил).

Майор, не теряя времени даром, заказал через голонет два билета первого класса до Корусанта, о чем Лея тут же поспешила известить командование Сопротивления в столице. А также леди Полу Антиллес, которая с обыкновенной для нее решительностью обещала лично посодействовать расследованию такого возмутительного преступления, как покушение на жизнь генерала, всеми доступными способами, и которая попросту не приняла бы отказа.

Тем же вечером доверенные лица главы Сопротивления, собрав нехитрый скарб, выдвинулись в путь.

Уже в полете, сидя на борту старого республиканского транспортного корабля лицом друг к другу, майор и бывший штурмовик поневоле разговорились. Путь до Корусанта при скорости движения транспортника в гиперпространстве занимал почти двое суток, так что молчать все это время, упершись взглядом в датапады или рассматривая в иллюминатор усыпанную звездами гладь космоса, было попросту невозможно.

— Мне интересно, — сказал Иматт, — какая нелегкая подвигла тебя выручить нашего По?

Финн поначалу отмахнулся — долго, мол, рассказывать — однако уже через пару мгновений, видя осуждающе-разочарованное лицо Калуана, который, нахмурив брови, как бы говорил своему собеседнику: «Прекрати юлить», решил рассказать все, как есть.

— Вы ведь слышали, что я числился на «Старкиллере», как сотрудник сантехслужбы. Я прошел лишь общую боевую подготовку, никто не учил меня, как убивать людей…

«… и не убить при этом себя самого», — с горечью прибавил он в мыслях.

Он не должен был оказаться в том десантном отряде, который занимался штурмом и зачисткой Туанула; не должен был видеть убийство Лор Сан Текки и других жителей деревни — безоружных монахов-пустынников, среди которых присутствовали женщины и старики. Именно зрелище расправы окончательно его надломило. Что можно тут добавить? FN-2187 с треском провалил первую же серьезную миссию.

Юноша живо вспомнил на своем шлеме кровь товарища FN-2003 — единственного из всего отряда, с кем он успел свести дружбу — как зловещее предупреждение. Красное на белом — замыленный символ утраты невинности, гибели души, не нуждающийся в дополнительном толковании.

— Я понял, что никогда не смогу стать бездушным убийцей.

— Но ведь тебе все равно пришлось убивать, — напомнил Иматт, прищурив глаза. — Или твои бывшие приятели-штурмовики позволили тебе дезертировать просто так?

Финн скосил взгляд к иллюминатору.