— Пап, отпусти его!!

— Молчи!

— Это я его сюда привела!

— Я сказал — МОЛЧАТЬ!!!

В следующее мгновение мне в глаз врезался кулак в боевой кожаной перчатке со стальными накладками. В голове у меня взметнулся вихрь ярких искр… и я потерял сознание…

Было холодно и сыро…

Сырость я переношу, но холод — нет. Зимой вся шерсть становится ужасно непослушной, её приходиться расчёсывать каждый день, а этого я не люблю. Ну разве что чесать меня будет Эмерлина, а я буду послушным лисёнком лежать у неё на коленях, свернувшись в клубочек… но зиму я все равно не люблю. Несмотря на тёплую рыжую шерсть…

Мне на нос полилась тонкая струйка воды. Я открыл глаза, посмотрел вверх и увидел свет. Свет был в клеточку десять на десять. Ну, возможно, меньше: точнее я определить не мог. Лапы были скованы над головой плотно прилегавшими наручниками. Я огляделся по сторонам и понял, что нахожусь в тесной яме, сидя на сырой земле. Нижние конечности тоже были закованы. Я подвигал ногами, и кандалы ответили мне приветливым звоном. Стоило отметить, что цепи были из хорошей стали, совсем новыми и блестящими. Ну, а такой замок я видел раз двести. Иногда даже в неделю…

Я поднял глаза к свету и произнёс в никуда:

— Эй, там! По-хорошему отп'yстите или мне самому выбираться?

Наверху дружно загоготали. Из этого ответа я понял только то, что выбраться мне никто не поможет…

Уже через пару мгновений своим обычным трюком я выскользнул из наручников и с наслаждением растёр запястья. Достав заколку Эмерлины, отпер кандалы на ногах и встал. Решётка была достаточно высоко, но возле неё явно никого не было. Я как мог разбежался, царапнул когтями по мокрой глине стены моей камеры и, зацепившись одной лапой, повис на решётке. Быстро определив, где у неё петли, перебрался к противоположной стороне и начал другой лапой искать замок. Это было совсем не сложно; единственное, чего я боялся, это что кто-нибудь увидит шарящую по земле лапу…

Но никто так и не взглянул на моё пристанище, которое я стремился сделать как можно более временным. Замок я нашёл быстро, на ощупь определил его тип и, пользуясь всё той же самой заколкой, быстро отпер. Теперь предстояло самое сложное — поднять решётку. Обычно при побеге из ям на этом этапе я сталкивался с проблемой. Подпрыгнуть всем телом, приподнять на мгновение решётку и просунуть в открывшуюся щель лапу — дело не хитрое, вот только земля обычно начинала проминаться и ускользать из-под пальцев. Но в этой тюрьме надзиратели подарили мне великую милость — между решёткой и землей был прочный железный обод, удерживавший дверь и не дававший краю ямы осыпаться. За этот обод я и ухватился, выбираясь на поверхность. Всё! Весь побег занял не более четырёх минут. Когда мои лапы были уже на свежей траве, которую я так и не успел как следует разнюхать, я придержал решётку, чтобы не грохнула, и осмотрелся. Всего таких темниц было три. Ещё две только заканчивали выкапывать, пять только наметили. Охранники, если это можно было назвать охраной, сидели в двадцати шагах от моей камеры вокруг костра и играли в карты. Две лисицы, три лиса. Неподалёку от них лежало в кучке всё их оружие: два блочных лука и два меча. Радуясь такой «великолепной» охране, такому лёгкому и удачному побегу, я хотел было убраться подальше, но тут подумал: зачем мне портить с ними отношения? Спрыгивать обратно и заковывать себя в наручники мне было откровенно лень, поэтому я тихо опустил решетку и направился прямо к костру…

Что меня удивило больше всего, так это то, что среди двух лисов сидел Арен собственной персоной, на равных играя в карты с охранниками. Притом азартно! Недолго думая, я пинками растолкал лисиц и сел между ними.

— Я в игре.

Меня заметили, только когда я начал нагло толкаться, а после этой фразы все клановые охранники превратились в подобия восковых фигур. Арен что-то вытаскивал из плаща, незаметно прибавляя карты себе в лапу. Шулер из него никакой, только глаза мозолит…

— Я же говорил, что он выберется, — заявил Арен, не отрываясь от карт.

— Как ты это сделал?! — спросил меня охранник, сидевший правее Арена.

— Так я тебе и рассказал… раздавай давай.

Охранники быстро смирились с таким исходом дел и вернулись к исполнению своих обязанностей.

— Надо дождаться Флёр, — буркнул Арен. — Она сейчас добивается твоего освобождения у своего папочки.

— Это надолго… — покачала головой молодая лисица, сидевшая слева от меня. — Чак если что-то решил, то вряд ли изменит своё мнение…

— Да ладно тебе! Флёр его уломает, она это умеет! — заявила вторая стражница и погрузилась в игру.

Последующие три часа прошли удивительно занимательно. Меня четыре раза посылали сгонять за хворостом для костра в лесок неподалёку, предлагали закурить и притащить что-нибудь выпить. От поддержания вредных привычек я отказался, дров принёс хороших и потихоньку дурил всем игравшим мозги. Я даже не заметил, как стемнело: сильно увлекся игрой. В результате после четырёх часов игры две лисички сидели полуголые, в одном белье, а лисы рвали на себе волосы, ставя на кон свою свободу, лишь бы отыграть назад своё оружие. Единственный, кто остался при своём имуществе, был Арен — на правах друга. От меня откладывали биту, после каждого хода пересчитывали мои карты, но ничего не помогало. Я даже и не жульничал. Мне просто везёт по жизни.

От позорной наготы и пожизненного рабства охранников спасло появление лисицы в эльфийском костюме.

— Я не поняла?! Мифа, Кари? Почему голые, где ваше оружие?! Ренара можно отпустить, но я должна притащить его на ковёр к папе. Оденьтесь и достаньте его! — Флёр сложила лапы на груди, ожидая немедленного выполнения своего приказа.

— Флёр, они не могут. Нет у них больше ни оружия, ни доспехов, — я поправил кучу лат, на которых гордо восседал.

— Ренар?! Они что, тебя выпустили, что ли?