Кифи была рада - она неожиданно взялась учить Беллу интимным упражнениям, которые помогали легко родить: египтянка объясняла, какие внутренние мышцы надо сжимать и разжимать, и как именно. “Это тайна жриц Хатхор, но я давно ее знаю и решила открыть тебе”, - говорила маленькая наложница.

Белла сочла, что это совсем нелишне. Ее страх перед грядущими родами все усиливался.

Но тут случилось событие, которое отвлекло ее от собственных переживаний.

Умер отец Кифи, от несчастного случая, - тяжко поранился, работая в своей мастерской, и быстро истек кровью. Знающего лекаря поблизости не оказалось.

Кифи громко и бурно плакала, но скоро успокоилась. Придя к Белле, шмыгая распухшим носом, наложница Синухета в который раз принялась рассказывать, как счастлива ее семья, что оказалась в милости у их господина. Оказывается, Синухет позаботился об отдельной гробнице для ее родителей в “городе мертвых”, к западу от Буто. Он заплатил за бальзамирование по всем правилам; и еще жрецам, за молитвы и ритуальные пляски.

– Ты еще не знаешь, как добр и благороден Синухет!
– пылко воскликнула Кифи.
– Он и для меня приказал вырубить гробницу рядом со своей! И для тебя прикажет!

У Беллы все опустилось внутри.

– Для меня?..
– переспросила англичанка.

Глядя на Кифи, которая улыбалась сквозь слезы, Белла словно заново осознала, что эти люди со всей серьезностью верят в действенность своих погребальных ритуалов. В то, что их мертвые живут и нуждаются в них, - разумеется, те мертвые, чьи тела приготовлены надлежащим образом.

– А не рано для тебя строить гробницу?
– спросила Белла, пытаясь отвлечься от мыслей о себе.

Кифи, имевшей уже одну дочь и носившей второго ребенка, еще не исполнилось и двадцати лет. Она была даже младше Беллы.

– Никто не знает, когда ты спустишься туда, откуда нет возврата, - сурово ответила египтянка.

Белла только покачала головой. Если Синухет вправду решил, что чужестранка, явившаяся неведомо откуда, достойна упокоиться с ним и его семьей, разубеждать его, наверное, будет очень оскорбительно… Белла Линдсей никак не объяснит этому египтянину, что люди ее времени думают об их диких и отвратительных обычаях поклоняться трупам!..

– Большие люди в Уасете, которых знает его величество, забывают о правде. А господин всегда думает о том, что скажет его сердце на суде Осириса, - прибавила Кифи.

Белла молча кивнула. Ну конечно, Синухет, имеющий такого брата, - праведник. Больше она ничего не могла сказать, чтобы не оскорбить свою собеседницу.

Кифи спросила, не хочет ли Белла поехать с ней на похороны отца, когда минет семьдесят дней скорби.

– Господин обязательно отпустит меня, и тебя тоже, если попросишь!

Белла поняла, что нужно уступить. Для египтян эти церемонии исключительно важны, и Кифи сейчас оказывает ей честь и доверие!

– Попроси господина за нас обеих, - сказала Белла, ободряюще улыбнувшись.

Кифи радостно кивнула; потом обняла подругу и всхлипнула на ее плече.

Через два месяца Белла впервые покинула поместье хозяина. Свою кошку она решила оставить.

Ее и Кифи отвезли в город двое крепких слуг дома, которые в случае надобности могли защитить женщин. У Беллы начал выдаваться живот и набухли груди, и она была потрясена этим зримым доказательством своего положения.

Белла посетила скромный дом отца Кифи в ремесленном квартале. Дорога туда была достаточно неприятной и даже опасной - запах отбросов, требухи и нечистот оскорблял обоняние, а манеры египетской бедноты оказались такими, как Белла и ожидала. Рабочий люд бранился и толкался, от них несло крепким потом, пивом и луком, а руки были еще грубее и сильнее, чем у современников Беллы, которые превратились в придатки своих механизмов.

Спутники и охранники наложниц Синухета даже предлагали обеим “госпожам” подождать, пока они не приведут мать и сестер Кифи в какое-нибудь чистое и открытое место, чтобы женщины безопасно поговорили. Но тут Кифи взъярилась.

– Еще чего!
– воскликнула египтянка.
– Мне теперь нельзя навестить мою мать в ее доме?

Она махнула рукой Белле:

– Идем, здесь живут такие же люди!

Белла последовала за подругой, в эту минуту невольно восхищаясь ею и пытаясь на нее походить.

Дом отца Кифи оказался чище и больше соседних - при нем была мастерская, где и произошло несчастье. Встречать гостей вышли мать и две незамужние сестры Кифи, из которых младшая родилась, когда Кифи уже забрали в гарем.

Таковы были простые люди этой древней земли - опаленные солнцем вечные труженики с внимательными и, пожалуй, недобрыми черными глазами… Узнав, кто такая Белла, мать Кифи вначале смотрела на чужеземку очень подозрительно, но когда Кифи рассказала об их дружбе, женщина улыбнулась и стала приветливой. Она принесла еду, и пригласила за единственный большой стол всех гостей.