Еду и воду в этот день принесли раньше, и они с Уаджет поужинали сухим инжиром и свежим хлебом с маслом, сидя в сумеречной спальне. Золотой Амон неярко блестел при свете лампы, и его безразличная улыбка почему-то успокаивала Беллу, как соломоново “Все проходит”. Уже давно не имея возможности идти в ногу со своим временем, мисс Линдсей порою извлекала из своей памяти знания и классические изречения, удивлявшие ее, как не удивили бы прежде, в юности: когда она только скользила по поверхности жизни, точно по глади пруда.

Когда Уаджет заснула на своей лежанке в углу, Белла извлекла из сундучка свой старый дневник и долго перечитывала. Она делала это время от времени, повторяя родной язык, и даже выписывала себе на чистый папирус выражения, которым слишком долго не находила применения в этой среде. Синухет снабдил ее приличным запасом чистого папируса.

При мысли о Синухете Белла опять расстроилась, и сильнее, чем раньше. Этому человеку она отдала свою невинность и юность… а теперь он расстался с нею, вычеркнул из своей жизни, пусть и не по собственной воле. И кто знает, что случится завтра!

Белла устремила взгляд на колыбельку.

– Могло быть гораздо хуже, - прошептала она. Это заклинание не всегда помогало, но сегодня помогло.

Она умылась сама и, переодевшись в легкую полупрозрачную юбку, легла. Закрыв глаза, подумала о старшем сыне. Теперь, когда она родила второго мальчика, ее любимый первенец стал представляться англичанке не только маленьким, зависимым от нее существом, плодом ее чрева и ее трудов, - но и ее защитником. Белла понимала, что это в значительной степени так. Сетеп-эн-Сетх в этой большой непредсказуемой игре богов - еще одна фигура, которая играет на ее стороне…

Придет ли Тамин завтра? И расскажет ли что-нибудь еще о кощунственных увлечениях своего мужа?

С этой страшноватой мыслью Белла заснула, и проснулась только от плача мокрого ребенка. Хаи долго не мог заснуть снова, видимо, перевозбужденный путешествием; и когда Белла наконец укачала сына, то уснула очень крепко.

Открыв глаза, она увидела перед собой Тамин.

Солнце било в узкое окошко, разбрызгивая лучи. Испуганная таким скорым возвращением жрицы, Белла вскрикнула и подскочила на кровати.

– Что случилось?..

– Пока еще ничего, - сказала Тамин, сидевшая у постели на табурете. Ее губы тронула улыбка, но глаза остались холодными и бесстрастными.
– Покорми ребенка, потом мы с тобой поговорим.

Белла послушалась. Ей пришлось заниматься сыном, а потом собой под взглядом этой женщины, которая вызывала у нее сильные двойственные чувства. Когда же Белла наконец освободилась, Тамин движением головы пригласила ее выйти, как вчера.

– Лучше перейдем в другую комнату, - сказала жрица.
– Не стоит выходить во двор.

Конечно же, Тамин избегала не только зноя. Белла последовала за нею, подавленная и встревоженная.

Они зашли в комнату напротив, почти свободную от мебели, - здесь обнаружились только пара кресел и незажженные жаровни-треноги. Солнца было мало, оно еще не успело перейти на эту сторону.

– Вот так хорошо, - Тамин с глубоким вздохом опустилась в кресло и, по своему обыкновению, сняла парик; в этот раз черный, но с затейливо уложенными косами разной толщины. Усевшаяся напротив Белла невольно рассмеялась, забыв о своем благоговении перед женой Имхотепа.

– Ты так каждый раз делаешь, когда мы вдвоем, - сказала она. Тут же прикусила язык, боясь, что оскорбила заносчивую египтянку.

Но Тамин лишь рассмеялась в ответ. Она провела рукой по гладкой голове.

– Я все чаще думаю, что одной тебе с некоторых пор могу открыть лицо моего Ка.

“Это душа-двойник”, - припомнила Белла.

– Почему ты пришла так рано, госпожа?
– осторожно спросила она.

Белла наконец увидела, насколько ее гостья взволнована. Тамин сжала подлокотники кресла, на которых покоились ее руки, глубоко вдохнула и выдохнула.

– Я должна была предупредить тебя о том, что забыла вчера, - сказала она.
– А это важно. Знаешь ли ты, кто берет в храмовых кладовых еду для тебя?

Белла качнула головой.

– Сеанх, мой домашний слуга, которого я сама отправила туда, - ответила Тамин, не спуская с нее глаз.

Белла ахнула, догадавшись, что имеет в виду египтянка.

– Ты думаешь, что меня могут…

Тамин пожала плечами, точно удивлялась ее идиотизму.

– Не только могут, но и, скорее всего, попытаются, когда пронюхают о тебе. Однако с такими предосторожностями это будет совсем непросто. Кладовые и кухни бога огромны, и никто не сможет предугадать выбор Сеанха… А воду в больших сосудах разносят рабы, и всем одинаково.