– И для этого ему понадобилось развалить королевство, разрушить свой брак и помолвку Роберта Баратеона, спровоцировать восстание, которое закончилось кощунственным убийством его собственного отца, гибелью тысяч невинных людей, падением его дома и династии? – Лорд Гловер был разгневан. – Мы могли бы обойтись без всего этого. Неудивительно, что пророчествам доверять нельзя.

– Рейегар не был чудовищем, - сказал лорд Хоуленд. – Он не был злым или жестоким человеком. В этом отношении он совершенно не был сыном своего отца. Я думаю, что Лианна, даже несмотря на то, что он ее похитил, постепенно смягчилась к нему. Она просила за него так же, как и за Джона.

– Пусть так, но Принц, который был обещан, - история, которую рассказывают уже много веков. Это просто сказка, которая дает нам надежду в тяжелые времена. Я с удовольствием поверю, что есть место, где деньги растут на деревьях, прекрасные девы расхаживают в чем мать родила, вино течет рекой и лето никогда не кончается, но от моей веры это не станет реальностью. Герой не явится, чтобы спасти мир.

– Это время прошло, - согласился лорд Хоуленд. – Я не говорю, что пророчество было верным. Я просто пытаюсь объяснить, что заставило Рейегара так поступить.

– Это время пришло.
– И снова голос леди Жианы заставил всех вздрогнуть. Она схватилась за стол, в ее глазах стояли слезы. – Вы не понимаете. Рог прозвучит, и Стена падет. И тогда придут Иные. Так все и будет. У нас нет времени скорбеть или строить заговоры. У нас нет ни времени, ни возможности. Все человечество висит на волоске. Долгая Ночь уже началась.

Комментарий к Жиенна

Ну что ж, теперь мы точно знаем, кто такой Джон Сноу. Не могу сказать, что я удивлена :) А еще я рада, что в фике появилась леди Мейдж, ведь у Мартина они как с Гловером уехали, так о них ни слуху ни духу. Обожаю Мормонтов :)

========== Джон ==========

Как и следовало ожидать, он очнулся в снегу.

Долгое время он просто лежал, не в состоянии двигаться и думать, зная только одно: каким-то непостижимым образом он жив. И то он до конца не был в этом уверен. Под ним был снег, над ним – звездное небо. Медленно-медленно он начал осознавать себя – но как-то по-иному, чем раньше. Он вспомнил удары кинжалов, замерзшее пламя и красные глаза. А еще он что-то потерял, какую-то часть себя, и прошла вечность, прежде чем он вспомнил имя. Призрак.

Вспомнив его, он вспомнил и кое-что другое, но воспоминания были туманными и нечеткими, как будто все, что происходило с ним, случилось где-то далеко, за тысячи миль или тысячи лет назад. Он знал, что его зовут Джон и что он заперт в ледяной камере. Он знал, что почему-то на нем нет одежды. И наконец, он осознал: он больше не волк, у него нет больше волка и нет меха для защиты от холода.

Медленно и мучительно Джон поднялся на ноги. Ноги. Две, а не четыре. Руки его были непривычно холодными, твердыми и стеклянными, но в темноте он не смог понять, что с ними. Сейчас ему было достаточно знать, что он вновь в человеческом теле. Но в чьем?

Голова кружилась, ноги едва держали. Коснувшись своей груди, он обнаружил сеть шрамов, следы ударов Боуэна Марша и Вика Посошника. Но он ощущал только их выпуклость на коже: сами пальцы ничего не чувствовали. Тело казалось странно знакомым, словно одежда, которую надевали много раз, но оно было очень холодным, и снаружи, и внутри. Пара от дыхания не было. Джон Сноу поднял голову и увидел нависающую над ним Стену, освещенную морозным лунным светом. Другую сторону Стены.

«Может, я и не приходил в себя?» - посетило внезапное подозрение. Он не знал, что произошло после того, как испещренное рунами лезвие пронзило его – Призрака – сердце. Боль была такая сильная, словно это его ударили ножом. Он помнил, как боролся, как пытался покинуть агонизирующее тело до того, как жизнь покинула его, а незнакомый голос шептал: «Оборотень может умереть дюжину раз, даже больше». А другой голос выкрикивал его имя: «Джон, Джон, ДЖОН!»

Он сгорел, как ему велела красная женщина. Эту часть он хорошо помнил. Он взлетел вверх в клубе дыма, словно злой волшебник из сказки, и последнее, что он увидел – это лед, с шипением тающий и превращающийся в пар вокруг его тела, его настоящего тела. Он видел, как красная женщина уходит, не убегает, а быстро уходит, и казалось, что она хочет покинуть это место, прежде чем все случится. А потом настала мучительная, затягивающая, удушающая, уничтожающая тьма, он боролся с ней каждой частичкой своего измученного естества, а потом понял, что…

…летит.

Этот миг был таким кратким, что Джон даже решил, будто ему это привиделось – или явилось во сне, который, может быть, до сих пор ему снится. Он вырвался из тьмы вместе с огромным чудовищем, он и был этим чудовищем - чешуя, мышцы, огромные кожистые крылья, треугольная голова, острые клыки, глубоко посаженные глаза и пламя. Это пламя сожгло дотла какого-то незнакомого юношу, а чешуя отливала зеленью и бронзой в свете факелов, освещающих ступени огромной пирамиды. Но он был там лишь на одно мгновение, прежде чем нечеловеческий разум – более сильный и более дикий, чужеродный и враждебный, чем разум Призрака – овладел им и вышвырнул его вон, так же легко, как собака отшвыривает крысу.