Дени нахмурилась. Отряд Золотых Мечей был основан Эйегором Риверсом, Злым Клинком, который потерял все в восстании Блэкфайра и сбежал из Вестероса, чтобы в изгнании поддерживать огонь мятежа. Золотые Мечи считали узурпаторами всех королей после Эйегона Недостойного, и это не вызвало у Дени расположения. Наемники всегда остаются наемниками – этот горький урок она хорошо усвоила на примере Младших Сыновей, но это неожиданное известие выбило ее из колеи.

– Бес знает, кто они такие? – внезапно она поняла, что от карлика все-таки может быть польза.

– Да, - мрачно ответил сир Джорах, - только он не сказал.

– Мне он скажет. – На мгновение Дени решила, что лучше будет вернуться назад в Миэрин, вместо того чтобы отправиться в Асшай. Но нет, нельзя. Чтобы продвинуться вперед, ты должна вернуться назад. Все, что она стремилась создать, обернется неудачами и бедствиями, если она наконец не встретит свою судьбу лицом к лицу. И тогда, вот тогда она…

Конь Джораха, привязанный неподалеку, навострил уши, встряхнул головой и забил копытом.

Джорах был начеку. Он схватил нож и вскочил на ноги, уже не смиренный проситель, а снова тот самый грубоватый могучий воин, каким он всегда был. Неподалеку в темноте послышался шум, и у Дени екнуло сердце. В пылу спора она и не подумала, что вместо того чтобы преследовать дракона, как она ожидала, кровники Чхако могли направиться туда, откуда он взлетел.

– Быстрее! – Джорах явно подумал о том же. Он отвязал коня, вскочил в седло и посадил ее позади себя. Дени провела почти неделю на чешуйчатой спине Дрогона, поэтому лошадь и седло показались ей чужими, но ей было не до жалоб. Она крепко обхватила руками мощную грудь Джораха, и он пришпорил коня. Как раз вовремя. Только они перепрыгнули ручей и поскакали в степь, среди камней, где они только что сидели, вонзилось несколько стрел.

Дени отчаянно цеплялась за Джораха, пока они мчались и петляли среди высокой травы. Она слышала выкрики и дотракийскую брань, свист градом сыплющихся стрел. Задрав голову, она лихорадочно выискивала тень Дрогона на фоне кроваво-красного месяца. С трудом, неумело, она попыталась сделать то, что раньше происходило само собой: выйти за пределы своего разума, своего тела, искать его, искать…

Кусты перед ними взорвались. Дени вскрикнула, Джорах выругался и резко развернул лошадь. Кнуты лизнули воздух, словно змеиные языки, а за ними показались три закаленных в сражениях кровных всадника Чхако. Они с воплями и криками достали аракхи и ринулись в бой.

Джорах вовремя успел обнажить меч. Он неловко отразил первый удар, стесненный необходимостью защищать Дени, сидящую позади него, и четыре лошади закружились в яростном танце. Над головой у Дени зазвенела сталь, так близко, что Дени лишилась бы косы, если бы та не сгорела. Она пригнулась и еще раз попыталась почувствовать Дрогона, почти нашла его и снова потеряла…

Внезапно она обнаружила, что сидит на лошади одна. Джорах спешился и преградил путь всадникам.

– ДЕЙЕНЕРИС! – крикнул он. – Поезжайте! Вперед! Вперед!

Он сошел с ума? Она узнала двух ко, которые в прошлый раз ранили Джораха; на этот раз они свяжут его и протащат за лошадьми, как это было с виноторговцем, от которого Джорах спас ее на Западном рынке. Это все случилось из-за того, что он донес Узурпатору о моей беременности. Но Чхако был сожжен по ее приказу, а значит, сейчас их преследуют из-за нее. С Дрогоном или без него, я все еще Таргариен. Кровь дракона не бежит.

Поэтому она вступила в бой.

Три кровника все еще были заняты Джорахом. Дени ни разу не ездила так быстро и не держалась в седле так хорошо с тех пор, как ее Серебрянка подарила ей крылья в первый раз. «Я сошла с ума», - молвил голос внутри нее. «Безумие и величие – две стороны одной монеты», - молвил другой. Взяв в галоп, она врезалась в ближайшего всадника, повернувшегося к ней спиной.

Тот вскрикнул, покачнулся и вылетел из седла, аракх выпал у него из рук. Всадник перекатился через себя и попытался встать на ноги, но Дени развернула своего гнедого и смяла его. Она чувствовала, как копыта жеребца крушат кости и давят внутренности, видела темную лужу крови, мерцающую в лунном свете, слышала жуткие судорожные всхлипы. Я убила его. Дени возликовала и одновременно едва не разрыдалась.

Позади нее Джорах сдерживал натиск двух оставшихся всадников, которые уже поняли, что Дени тоже представляет собой угрозу.

– Ты, шлюха, еще хуже, чем это огромное черное чудище, - крикнул один из них по-дотракийски. – Когда мы притащим тебя в лагерь, каждый бешеный пес трахнет тебя спереди и сзади, и их семя и твоя западная кровь будут течь из твоей щели словно моча.

Джорах тоже понял, что тот сказал, и ответил ударом. Всадник ухмыльнулся, выпрыгнул из седла и скрестил клинок с клинком рыцаря, перебрасывая аракх из одной руки в другую. Брызнула кровь, но Дени не видела, кто ранен. Замирая от страха, она подъехала ближе, поняла, что не сможет сбить с ног ко, не наехав при этом на Джораха, и прокляла свою нерешительность. Ну где же Дрогон, где его носит…